Замки из песка
Шрифт:
Я лениво встал с кресла и, бросив короткий взгляд на растопленный камин, подошел и замер у большого рабочего стола из натурального дерева. Отец стоял, уперев руки в стол, и рассматривал чертеж. На его всегда серьезном лице застыла улыбка, которая не шла в сравнение ни с одной из тех, какими он временами одаривал окружающих. На мгновение, мне показалось, будто стрелки на часах пошли в обратную сторону, и мы вернулись в далекие дни моего счастливого беззаботного детства. Этот взгляд был совсем как тот, каким он раньше смотрел на маму. Когда между ними еще жила любовь и в нашем доме царила гармония…
– Что скажешь? –
– Я? – не смог скрыть своего удивления. Поведение отца никак не укладывалось в моей голове. Раньше, он никогда не жалел слов на то, чтобы выказать мне свое недовольство и выразить, как ему, что я его единственный родственник. Что же заставило его перемениться? – Это шутка такая?
На несколько секунд между нами повисла привычная тишина. Раньше, мы могли часами сидеть в одной комнате, не проронив при этом ни единого слова. Но сейчас это молчание давило на меня, словно каменная глыба, грозившая раздавить нас обоих.
– В своей жизни, – начал он, нарушив затянувшуюся паузу, – я совершил огромное количество ошибок, за которые мне еще предстоит держать ответ. – Лебедев опустил взгляд, помеченный печатью отчаяния. – Мне следовало давно понять это и стать для тебя хорошим отцом, которого ты заслуживаешь. Я так и не смог этого сделать. Никогда не прощу себе этого!
Я слушал, не в силах перебить его или заставить замолчать. Такого духовного родства между нами не было со дня смерти мамы. В тот день я думал, что потерял обоих родителей, стал совсем одиноким, никому не нужным…
– Несмотря на свой возраст, – отец развел руки в стороны и отошел к камину, – я так и не научился выражать свои чувства. Твоя мама была права, когда говорила, что я нем, словно рыба, когда дело доходит до благополучия моей семьи. Мне не составляет труда решать сложные задачи в бизнесе, находить нужные слова на переговорах с клиентами, но я так и не смог сказать, как сильно люблю вас, – плечи его поникли. Мой великий и могущественный отец, вдруг, превратился в слабого и беспомощного человека. Я никогда прежде не видел его таким подавленным, потерявшимся. В какой-то момент, мне даже показалось, что это вовсе не он. Не мог Владимир Лебедев быть таким! Это просто невозможно!
– Зачем ты сейчас говоришь все это? – я так и не смог скрыть свою враждебность. Нереально всего парой признаний затушить пожар из обид и ненависти, который полыхал на протяжении десяти лет. Он ведь сам сделал так, что наш дом рухнул, подобно замку из песка. Это он стал причиной смерти мамы. Из-за него она заболела и перестала бороться. Как я мог забыть все это, вычеркнуть из своей памяти и сделать вид, будто ничего не было?!
– Возможно, – отец обернулся и посмотрел мне прямо в глаза, –
– Так значит, – я заставил себя говорить, несмотря на ком в горле, – тебе, вдруг, стало интересно, что я думаю? Не поздно ли спохватился, отец? Ты прав, – бросил недовольный взгляд на чертеж, после на его автора, – ты не заслуживаешь моего прощения. Я никогда не смогу забыть того, что ты сделал. Во мне нет той силы духа, какой обладала мама. Это она могла любить тебя, несмотря ни на что, но ты не смог этого оценить. Не требуй от меня чего-то большего, я, ведь, как-никак твой сын. Никакая «Esperanza» (так назывался жилой комплекс, над которым отец работал) не сможет загладить твоей вины. Одной надеждой сыт не будешь.
Я так и не смог заставить себя взглянуть на результат последних его трудов. «Esperanza» стала финальным аккордом в его творчестве. Отец думал, что она поможет ему искупить свои прошлые ошибки и заслужить второй шанс. На даже Господь Бог не смог этого оценить. Сразу после сдачи комплекса отец разбился насмерть. Он ушел из жизни, так и не узнав, что стало с его надеждой.
Встав, вернулся обратно в номер, чтобы оказаться как можно дальше от шума ночной жизни, кипевшей внизу. Сейчас, больше всего мне нужны были тишина и возможность осмыслить все содеянное ранее и построить план на ближайшее будущее. А ведь я почти поцеловал ее… Только невероятная сила воли удержала меня от этого. Если бы не ее явный страх передо мной, я бы никогда не смог остановиться…
«Что же ты со мной делаешь, малышка? – думал я, меряя шагами спальню. – Рядом с тобой я перестаю что-либо соображать, теряюсь между реальностью и мечтой…»
С каждым разом, когда пытался узнать ее чуть лучше, во мне нарастало чувство вины. Оно было неконтролируемым, не поддавалось никаким логическим объяснениям. Я очень сильно боялся узнать тайну ее прошлого, а еще сильнее – раскрыть свою собственную. В моей голове уже поселился надоедливый червь сомнений. Он не давал покоя, вороша и бередя старые раны. Я боялся даже думать о том, что на нее пути мог встретиться поддонок, вроде меня. Не хотел верить, что мой воробышек пережил то же, что и так девушка…
– Только не это, Господи, – взмолился я, схватившись за голову. – Ты не можешь быть настолько жестоким.
15. Мери
Первые лучи восходящего солнца отражалось о зеркальную поверхность окон отелей, образуя вокруг всего комплекса яркую световую завесу. Утро я встречала сидя на балконе и укутавшись в тёплый плед, найденный мною в шкафу спальни. Сон был для меня недосягаемой мечтой. После всего случившегося я не могла думать ни о чем на свете. Перед моим мысленным взором стоял все тот же Дмитрий с бледным, безжизненным лицом и бусинами пота на лбу. Он был напуган не меньше моего, в его глазах застыл самый настоящий ужас. Мне никогда и в голову не могло прийти, что, однажды, я увижу его в таком состоянии.