Замок (др. изд.)
Шрифт:
Оценил Ворманн замок и другим взглядом, взглядом художника. Великолепный ландшафт… Интересно, что лучше использовать: акварель или масло? Единственный способ это выяснить — попробовать оба варианта. А в ближайшие месяцы у него будет масса свободного времени.
— Ну, сержант, — спросил он у Остера, когда они остановились у начала моста, — как вам нравится наш новый дом?
— Не очень, господин капитан.
— Привыкайте. Вполне вероятно, что вы проведете здесь всю войну.
— Слушаюсь, господин капитан.
Отметив, что Остер отвечает непривычно сухо, Ворманн внимательно
— До конца войны осталось не так уж много, сержант. Перед нашим отъездом я слышал, что уже сдалась Югославия.
— Жаль, что вы нам сразу этого не сказали, господин капитан! Это подняло бы наш боевой дух!
— А что, вы так сильно приуныли?
— Мы предпочли бы сейчас быть в Греции.
— Но там ведь нет ничего, кроме крепких напитков, жесткого мяса и странных танцев. Вам бы там не понравилось.
— Да, но там идет сражение, господин капитан.
— А… Поэтому…
Ворманн подумал о том, что за последний год стал слишком ироничным. Это никогда не украшало любого немецкого офицера, а для офицера, который никогда не был наци, представляло определенную опасность. Но это было его единственной защитой от растущего разочарования в ходе войны и в собственной карьере. Остер еще слишком мало служит с ним, чтобы это понять. Ничего, скоро узнает.
— Сдается мне, что к моменту вашего прибытия там все бы уже закончилось. Я, во всяком случае, ожидаю победы уже на этой неделе.
— И все равно мы считаем, что могли бы лучше послужить фюреру, чем просто сидеть в этих горах.
— Да, но не следует забывать, что именно по воле вашего фюрера мы здесь и находимся.
Ворманн с удовольствием отметил, что Остер не отреагировал на слово «вашего».
— Но почему, господин капитан? В чем смысл нашего здесь пребывания?
Ворманн начал цитировать:
— Главное командование рассматривает перевал Дину как основной рубеж обороны на направлении из русских степей в сторону нефтяного комплекса Плоешти. В случае ухудшения отношений между рейхом и Россией русские могут нанести удар по Плоешти. А без производимого там бензина мобильность вермахта будет сильно снижена.
Несмотря на то что он уже неоднократно слышал это разъяснение и сам не раз пересказывал его солдатам, Остер терпеливо дослушал до конца, хотя Ворманн прекрасно знал, что ничуть не убедил сержанта. И он не мог сердиться, поскольку любой разумный человек счел бы это объяснение, мягко говоря, неполным.
Остер достаточно долго прослужил, чтобы понимать, что это явление весьма необычное, когда офицера-ветерана, участника боевых кампаний, ставят во главе четырех пехотных взводов, причем без заместителя, и отправляют в богом забытое место на перевале в глухих горах, да еще и на территории союзного государства. Это служба для зеленого лейтенантика.
— Но ведь у русских полно своей собственной нефти, и к тому же у нас с ними заключен пакт о ненападении?
— Ну конечно, как же это я забыл! Пакт! Сейчас ведь никто не нарушает договоров…
— Вы хотите сказать, что Сталин осмелится предать фюрера?
Ворманн
Да, Гитлер объединил страну и вернул ей утраченное чувство собственного достоинства — факт, который не мог отрицать ни один немец. Но Ворманн никогда не доверял Гитлеру, австрияку, окружившему себя баварцами-южанами. Ни один уважающий себя уроженец Пруссии не мог доверять такому сборищу южан. Было в них что-то ужасное, а события, свидетелем которых он стал в Познани, показали, насколько он был прав в своих подозрениях.
— Пусть люди выходят и строятся, — сказал он, проигнорировав последний вопрос Остера. В любом случае вопрос этот был чисто риторическим. — Проверьте настил — сможет ли он выдержать машины, пока я осмотрю замок изнутри.
Идя по мосту, Ворманн подумал, что он выглядит достаточно прочным. Капитан глянул вниз, на камни и плещущуюся воду. Довольно высоко — не меньше шестидесяти футов. Пожалуй, лучше разгрузить машины и пропускать по мосту по одной.
Тяжелые деревянные ворота замка были настежь открыты, как и большинство ставен на окнах башни и стен. Такое впечатление, что замок проветривали. Ворманн прошел через ворота на вымощенный булыжниками двор. Здесь было тихо и прохладно. Он обнаружил, что в замке есть невидимая с дороги задняя секция, врезанная прямо в скалу.
Капитан медленно обошел все вокруг. Над головой нависала громада башни, со всех сторон высились серые стены. Ему показалось, что он попал в лапы огромного спящего зверя, которого не решаются разбудить.
И тут Ворманн увидел кресты. По всей внутренней поверхности стен были кресты, сотни крестов, нет, тысячи… Все одинакового размера и одной и той же необычной формы: вертикальная планка около десяти дюймов длиной, квадратная в нижней части и овальная вверху, поперечная — дюймов восьми — со слегка загнутыми вверх краями. Но самым странным было ее расположение: она находилась слишком высоко по сравнению с традиционной формой креста — еще немного выше, и получилась бы Т-образная форма.
Эти странные символы несколько озадачили Ворманна и даже обеспокоили. Что-то в них было не то… Он подошел к ближайшему кресту, провел рукой по гладкой поверхности. Вертикаль была латунной, поперечина — из никеля, крест почти полностью утопал в стене.
Он снова огляделся вокруг. Что-то еще вызывало смутное беспокойство. Чего-то здесь не хватало. И вдруг сообразил. Птицы.
На стенах не было голубей. В каждом немецком замке жило огромное количество голубей, они гнездились в каждой трещине, в каждом выступе. Здесь же не было ни единой птицы ни на стенах, ни на окнах, ни на башне — нигде.