Замок Древних
Шрифт:
Шесть дней спокойной неторопливой скачки – и я подъехал к родным местам. Окинув взглядом мелкую речушку, протекающую вблизи едва заметной дороги, я углубился в лес. Проехав по просеке пять миль, выехал на огромную поляну, чуть не милю в диаметре, на которой и располагалась наша маленькая деревенька. Окруженная низким частоколом, она выглядела совсем крохотной на открытом просторе и на фоне высоченных деревьев.
Промчавшись через луг, я влетел в открытые ворота и, проскакав по улочке, въехал во двор родного дома.
Услышав шум во дворе, в окно выглянула молодая светловолосая девушка с
– Дарт приехал!
– Приехал-приехал, – осторожно отцепив от себя Элизабет, я поставил ее на землю. – И не так уж долго меня не было.
– Долго. Очень долго тебя не было, – сказала сияющая, как новенькая монетка, девушка. – Я уж думала, не дождусь, когда год пройдет и ты из школы на каникулы приедешь. Даже хотела отца упросить, чтобы мы тебя проведать съездили.
Мне оставалось только улыбнуться и вздохнуть, глядя в сияющие голубые глаза Элизабет. Бедный дядя! Похоже, он сам был не рад, что согласился отпустить меня на учебу пораньше. Вначале мы собирались подождать год и тогда ехать учиться вместе, но последние события заставили меня отправиться в Магическую школу в этом году. На самом-то деле дядя Нолк не кровный мой родственник. На поле боя они с отцом побратимами стали. Хотя за прожитые здесь годы я привязался к нему, как к родному.
А вот Элизабет первое время я ненавидел лютой ненавистью. Ни минуты покоя она нам не давала, всюду совала свой любопытный нос. И мне к тому же, как старшему, приходилось за ней присматривать. А уж ябеда какая была… Все мои планы и замыслы немедленно становились известными дяде. Ни постройка лодки для путешествия вниз по реке, ни постройка засады на объявившегося возле деревни медведя из-за ее доносов не удались. И еще множество детских планов были разнесены в пух и прах несколькими дошедшими вовремя до дяди словами. Одно время я даже всерьез подумывал о покупке в городе такого зелья, чтоб у Элизабет язык отнялся. Дядя меня отговорил – сказал, что она вырастет и прекратит ябедничать. Слава богам, так оно и вышло.
И у меня появился соперник в состязаниях. Дядя ведь не дал мне жить спокойной деревенской жизнью, начал воина из меня готовить. Потому не играми и делами по хозяйству я был занят, а тренировками. Когда Элизабет подросла, так дядя и ее учить стал. Счел он, что опасно в наше время девушке на других надеяться, захотел, чтоб Элизабет и сама за свою жизнь постоять могла. А как мы выросли, так Элизабет не только докладывать о моих замыслах перестала, но и заступаться за меня начала. Я даже уважать ее стал.
И лишь когда у меня приключился роман с Анной, моей ровесницей, и в селе прознали про нашу ночь, проведенную на сеновале… Лишь тогда стала понятна забота Элизабет, когда я пришел к Анне, а та даже во двор не вышла. Как выяснилось, Элизабет поймала ее где-то и так отметелила, что бедной девушке стыдно было показаться: все лицо было в синяках. Так мало того, Элизабет еще и нож с собой прихватила и поклялась, что если Анна еще хоть раз близко ко мне подойдет, то налысо ее обреет, как гулящую девку. И пусть потом доказывает, что она постельным
Дядя попытался было Элизабет урезонить, да без толку. Зря он из девушки воина готовил – характер у Элизабет тоже закалился, и, если втемяшилось ей что-то в голову, то пиши пропало. Никакие наказания или уговоры не помогут. Так и пришлось мне раньше срока в Магическую школу ехать. Не оставаться же рядом с влюбленной девчонкой, а то и до греха недалеко. Слишком я дядю уважаю, чтобы такую свинью ему подложить. Так и уехал я, надеясь, что Элизабет меня вскоре позабудет.
– Дарт! – дядя вышел во двор, удивленный моим приездом. – Вот уж не ждали тебя, – обняв, он похлопал меня по спине и, улыбнувшись, сказал: – Хоть и не ждали, но рады твоему приезду безмерно.
– И я вас очень рад видеть, – расчувствовался я. – Я тоже очень скучал.
– И лошадью, я смотрю, ты разжился, – заметил дядя. – А у нас и конюшни нет. Давай привяжи ее пока, да в дом пойдем – устал ты, наверное, с дороги. Элизабет, быстро поесть собери, – сказал он дочери. – Дарт голодный, а ты, вместо того чтобы покормить, насмотреться на него не можешь.
Привязав у забора лошадь, я вошел с дядей в дом. Отцепил перевязь с мечом, прислонил его к стене. Усевшись на лавку за простым деревянным столом, я с ностальгией вздохнул. Дома лучше, чем в любых тавернах, даже в самых дорогих. Пока Элизабет разогревала еду, дядя принес из подвала початый бочонок вина и налил нам по кружке. Отпив малость, он глянул на меч и сказал:
– Ну, рассказывай, Дарт, как с учебой у тебя сложилось.
– Подожди! – взвыла Элизабет. – Сейчас я кашу разогрею, и ты начнешь. Не рассказывай ничего без меня.
– Хорошо. Ничего не скажу, пока не поем, – пообещал я.
Торопливо перекусив под нетерпеливыми взглядами, я отхлебнул вина.
– Вот, уже вино пьет и не морщится, – с улыбкой заявил дядя. – Только из дому уехал и уже по-мужски стал себя вести. И повзрослел ты будто. Смотришь если издалека, кажется, что юнец безусый, а как присмотришься, то сразу видно, что мужчина уже, а не пацан.
– Да, – согласилась с дядей Элизабет, – совсем взрослый стал.
– Так что там с учебой? – поинтересовался дядя. – Неужто не взяли тебя?
– Не попал даже на вступительные испытания, – откровенно ответил я. – Все хорошо было, и до Ашгура спокойно добрался, и в городе несколько дней нормально прожил, и уже испытания должны были в скором времени начаться. И надо же было такому приключиться – один благородный сэр в кости играть меня затянул.
Взглянув на поморщившегося при упоминании о костях дядю, я продолжил:
– И так вышло, что я выиграл. А он пьян был и на суд богов меня вызвал. И закончился суд богов смертью благородного сэра.
– Ты рыцаря в схватке победил? – жадно переспросила восторженная девушка.
– Да какой он рыцарь после того количества вина, что выпил, – попытался я унять восторг Элизабет.
– А дальше-то что было? – спросил дядя.
– А дальше добрые люди объяснили мне, что не спустит мне убийство благородного сэра его сюзерен и либо засудит, либо еще кого из рыцарей на меня натравит. И пришлось мне уехать из Ашгура.