Замок ее мечты
Шрифт:
— Я не хочу ничего начинать здесь заново, — сказала она, — моя жизнь была там.
— Но…
— Ты холодный, расчетливый негодяй, Кендрик Сикерк. Я не знаю, как ты можешь смотреть мне в глаза после всего, что ты сделал. Неужели у тебя совсем нет стыда?
— Я сделал тогда то, что должен был сделать. Ты знаешь, что я не поступил бы так, если бы знал тебя раньше.
— И это тебя оправдывает?
— Ты можешь меня обвинить?
— Да! — закричала она. — Ты разрушил мою жизнь.
— А моя жизнь? Ты нужна была здесь, так или иначе.
— Чтобы убить меня!
— Нет! — сказал
— Отказаться от своих прав на замок? — повторила она. — Но зачем?
Выражение его лица сменилось на хмурую маску.
— Потому что это единственный способ, чтобы меня освободить. Как только твоя подпись будет на документе, проклятье Матильды потеряет силу, и я смогу присоединиться к своей семье в другой жизни.
Женевьева закрыла рот ладонью.
— И это единственная причина? Единственная причина, по которой ты разрушил мою жизнь?
Он кивнул.
— Но почему ты просто не попросил? — всхлипнула она. — Зачем было совершать все эти ужасные вещи?
— Я не думал, что ты поможешь мне по доброй воле.
— Значит, сейчас моя мечта против твоей? Я отказываюсь здесь жить, и ты обретаешь свободу, или ты отказываешься от свободы, и я сохраняю свою мечту.
Никогда раньше она не видела у него на лице выражения такой бесконечной усталости.
— Тогда забудь об этом, — надменно фыркнула она. — Оставь себе все — и мои мечты и свои цепи. Я не подпишу этот проклятый документ.
— Женевьева, я не этого хочу…
— А мне все равно, чего ты хочешь!
— Если ты прислушаешься к здравому рассудку, — упрашивал он ее, — ты увидишь, что мы сможем решить все проблемы…
Женевьева повернулась и побежала к дверям. Инстинктивно схватила по дороге сумочку. Она купит себе новую одежду, когда отсюда выберется. Пока у нее есть паспорт и деньги Кендрика, она сможет устроиться не так уж плохо.
— Хозяин, останови ее!
— Пусть идет, — усталым голосом сказал Кендрик, — все равно она не в состоянии сейчас ничего выслушать.
Только удача помогла Женевьеве спуститься вниз по крутой лестнице, не сломав при этом шеи. Она все еще плакала, пока бежала по большому залу. Она столкнулась с Уорсингтоном у входной двери.
— Миледи! — воскликнул он.
Она отпрянула назад и пристально посмотрела на него.
— Ты тоже знал? Вы все сговорились, да? Ты, Брайан и ваш чертов милорд?
— Сговорились о чем? — спросил ничего не понимающий Уорсингтон. — Миледи, ради всего святого, что случилось?
— Пускай Кендрик сам тебе расскажет, как он разрушил мою жизнь.
— О, миледи, вы просто устали. Давайте выпьем чаю, и вы все мне расскажете, — сказал он, стараясь ее успокоить.
— Мне не нужен никакой чай. Мне нужны ключи от Ягуара.
Уорсингтон сначала заколебался, но потом кивнул. Женевьева следила, как он уходит, в глазах ее стояли слезы. Как мог Кендрик быть таким жестоким? Ее фирма была единственным, чего ей удалось достичь в жизни. Фирма заменила ей все — родителей, друзей и любимого. В этом заключалась вся ее жизнь. А Кендрик ее разрушил.
В нем было столько же сочувствия, как у Матильды.
Уорсингтон стоял, заложив руки за спину, и следил,
— Вы позвоните? — тихо спросил он.
Она кивнула.
— И скоро вы будете дома, — он постарался, чтобы это прозвучало как можно убедительнее.
У него сердце кровью обливалось, когда он смотрел в ее покрасневшие от слез глаза.
— Я не знаю, Уорсингтон, — прошептала она голосом, полным печали. — Я дам знать, когда приму решение.
Уорсингтон кивнул, зная, что сказать ему больше нечего.
— Будьте осторожны на дороге.
Она усмехнулась.
— Не бойся, я не поломаю игрушку Его Светлости.
— К черту машину.
Женевьева подошла к Ягуару. Внезапно она остановилась и посмотрела наверх. То, что она увидела, очевидно, причинило ей боль, потому что, быстро отвернувшись, она тут же скользнула в машину. Женевьева включила зажигание, и машина тихо заурчала. Уорсингтон влажными от слез глазами следил, как она едет вниз по дороге в сторону внешних ворот. Он спустился по ступеням и посмотрел наверх, заинтригованный тем, что же она там увидела.
Кендрик стоял у окна, прижавшись ладонями к стеклу.
— Что же вы натворили, милорд, — сказал Уорсингтон, печально качая головой и заходя обратно в дом.
Глава 15 часть 1
Кендрик стоял на стенах замка в своем обычном месте и ждал без особой надежды, когда же шум волн его успокоит. Он стоял на крыше почти неделю все с той же надеждой. Но как могли волны утешить его, если печаль его была так велика? Он вытер лицо руками, глубоко вздохнул и посмотрел вверх, на небеса. Помоги ему Боже, он обязан был сказать ей об акте собственности на замок. Он должен был прокричать эти слова, а не пугать ее для того, чтобы она покинула Секирк. Тогда она сама упаковала бы чемоданы в рекордный срок.
Так нет же, он поддался эгоистичному искушению оставить ее возле себя. Вместо того чтобы отпустить ее, он пускался на всяческие ухищрения, чтобы она осталась рядом с ним. И чего он добился? Неделя блаженства сменилась неделей адских мук, хуже которых он не испытывал за все семьсот лет.
То, что он хотел оставить ее возле себя, не было его самой большой ошибкой. Ошибался он в том, что не был с ней до конца откровенен. В один из тех вечеров, которые они проводили в беседах, удобно устроившись на кровати, ему надо было рассказать о проклятии и спокойно объяснить, как он может от него избавиться. Может, Женевьева поняла бы, что сейчас, после семи веков, у Кендрика есть возможность снять проклятие, приковавшее его к стенам Сикерка, и он сможет освободиться, когда замок будет принадлежать ему по закону. Она бы поняла причины, по которым он так плохо с ней поступил, и выслушала самые искренние извинения, идущие из глубины его сердца. И если бы она их приняла, он бы заглянул глубоко ей в глаза и сказал слова, которые были готовы сорваться у него с уст в тот ужасный день, когда они стояли в голубой комнате.