Замок из песка
Шрифт:
— Замечательно. Гости съели салат, бутерброды и пирог, выпили морс, учинили страшный разгром и разошлись. Не без помощи родителей, конечно. — Кэрол рассмеялась и встала из-за стола. — Нет, правда, все прошло хорошо. Энтони, во всяком случае, понравилось.
— Да… — протянул Гарри. — Знаешь, мистер Олридж много расспрашивал о тебе. Кстати, ты бы не могла занести ему кое-какие документы? А я, как исполняющий обязанности директора, отпустил бы тебя пораньше.
— У нас сегодня забастовка рассыльных? — спросила Кэрол, втайне радуясь возможности повидаться с Ричардом.
— Я просто думал, что
Да, адрес ей был известен. Ричард недавно переехал в коттедж, ремонт в котором подходил к концу. Кэрол он пока не приглашал. Что ж, она устроит ему сюрприз.
— Хорошо, давай свои бумаги. — Кэрол подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению, проводя помадой по губам. — Но с одним условием: я ухожу прямо сейчас.
— Не получится из меня начальника, — с притворным огорчением сказал Гарри. — Я слишком добрый. Ладно, так уж и быть, иди.
Кэрол вышла на улицу и с укором взглянула на серое низкое небо. В такой замечательный день погода могла бы порадовать солнцем, а не скучным мелким дождем. Но настроение все равно было прекрасным, и Кэрол направилась к автобусной станции, перепрыгивая, как в детстве, через блестящие лужи и улыбаясь хмурым прохожим.
В Сент-Джасте она зашла в цветочный магазин и купила целую охапку тюльпанов. Кто это сказал, что только мужчина может дарить букеты? Ничего подобного! Она осыплет Ричарда цветами. И купит шампанского и шоколада на последние деньги. Раз уж удалось выкроить несколько свободных часов, то почему бы ни устроить себе маленький праздник наедине с любимым мужчиной? Они зажгут свечи, стащат на пол. к камину, все подушки, выпьют холодного вина и будут любить друг друга…
Кэрол поднималась по знакомой тропинке к воротам коттеджа, оскальзываясь на мокрой земле. Можно было, конечно, пройти по асфальтированной дороге, но ей хотелось оживить в памяти свое детство. Вот здесь, в зарослях боярышника, она пряталась от отца, когда они играли в прятки, а в дупле этого дуба был девчоночий тайник. Кэрол, улыбаясь, провела рукой по шершавому стволу и заторопилась дальше.
У крыльца стояла машина Ричарда. Рабочие, кажется, уже разъехались, закончив отделку и расставив мебель. Значит, она приехала вовремя. Кэрол на секунду замерла перед дверью, словно испугавшись чего-то, но потом решительно постучала. Отец не признавал электрических звонков, поэтому повесил перед входом внушительного вида старинный молоток, специально купленный на аукционе в Лондоне.
На стук никто не отозвался, и Кэрол несмело толкнула дверь. Та поддалась и открылась с легким скрипом. В доме пахло свежей краской и лаком, он был чистый и красивый, словно человек, принарядившийся перед праздником. Кэрол подошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и позвала:
— Ричард! Где ты?
Прислушиваясь, чувствуя себя почему-то неловко, она обошла гостиную, заглянула в бывший кабинет отца и на кухню, но везде было пусто. Только ветер шевелил занавеску на открытом окне, и из сада доносился птичий щебет. Кэрол решила посмотреть наверху. На цыпочках, стараясь не шуметь, она поднялась на второй этаж, где раньше располагались спальни, детская и комната для гостей.
— Ричард… — снова позвала она, но уже не громко,
Кэрол показалось, что из-за неплотно прикрытой двери доносятся голоса. Она открыла ее и в изумлении застыла на пороге, ничего не понимая. Первым, что бросилось ей в глаза, были чемоданы, стоявшие у зашторенного окна. Потом, привыкнув к полумраку, она разглядела вазу с пышными, источающими сладкий аромат розами, и кушетку в углу, на которой лежало… Да, подвенечное платье, светло-кремовое, матово блестящее, и фата того же оттенка.
А на кровати, укрытая до пояса одеялом, сидела золотоволосая женщина с изумрудными глазами, одетая в легчайшую кружевную сорочку. И Ричард, склонившись над ней, говорил что-то тихим нежным голосом. Кэрол медленно поднесла к губам руку и прикусила ее до боли, надеясь очнуться от невозможного кошмара. Но все оставалось прежним, и она на мгновение прислонилась к стене, ощущая страшную слабость и головокружение.
Женщина увидела ее и, тронув Ричарда за плечо, указала на Кэрол. Он резко обернулся и вскочил.
— Кэрол! — Он подбежал к ней, глядя с испугом на побелевшее лицо и беззвучно шевелящиеся губы. — Что с тобой, Кэрол?
Она вздрогнула, выронив из рук тюльпаны и бутылку шампанского. Это была катастрофа, и сознание помутилось, отключив почти все чувства. Одна мысль билась в висках: бежать, бежать! Ничего не слыша, не разбирая дороги, Кэрол бросилась вон из этого кошмарного дома, от что-то кричащего вслед Ричарда, от удивленного и встревоженного взгляда златовласой женщины.
Оказавшись за воротами, Кэрол нырнула в густые заросли и побежала по узкой извилистой тропинке. Где-то хлопнула дверь, взревел двигатель машины, снова послышался голос Ричарда. И она внезапно ощутила себя жертвой, загнанным зверем, за которым гонятся безжалостные охотники. И стало нестерпимо страшно, как когда-то в детстве, когда мерещился по ночам чей-то бледный призрак в углу темной комнаты.
Кэрол бежала, задыхаясь, не обращая внимания на острые колючки и хлещущие по лицу ветви, поскальзывалась, падала, снова вскакивала. Мелькнуло сбоку чье-то изумленное лицо, громко залаяла собака. Мелкий дождик между тем превратился в настоящий ливень. И этот повтор, подстроенный злой судьбой, казался особенно жестоким.
Кэрол не помнила, как добралась до дома. Закрыв за собой дверь, она первым делом бросилась к телефону и выдернула из розетки шнур, потом задернула занавески на окнах и еще раз проверила, крепко ли заперта дверь. Сбросив на пол тяжелый промокший плащ, Кэрол налила в стакан виски, которое хранила для редких гостей, и, раздеваясь на ходу, роняя блузку, юбку, черные чулки, зашла в ванную комнату.
Она ни о чем сейчас не думала, даже не чувствовала боли. Оцепенение сковало озябшее тело, словно стальными обручами, и Кэрол долго не могла понять, горячая или холодная вода льется из крана. На покрасневших от холода руках алели свежие царапины, чужое лицо в зеркале казалось постаревшим и некрасивым.
Кэрол одним глотком выпила обжигающую жидкость и закашлялась. В дверь громко стучали, кто-то, от кого надо было спрятаться, звал ее по имени, обещая что-то объяснить. Но сейчас ничто не имело значения, хотелось только согреться и забыться, упасть, как в глубокий омут, в спасительный сон.