Замок ледяной розы
Шрифт:
Меж тем, мы дошли уже почти до конца коридора. Рон проговорил задумчиво, поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.
– С Хьюго что-то происходит. Он очень изменился за год. Я не вижу больше того увлеченного астрономией и живописью мечтателя, с которым мы могли часами спорить о какой-нибудь книге. Быть может, корона и ответственность так повлияли? Он словно маску надел, с которой больше не расстаётся. Стал невыносимым, давящим – с ним никто не может находиться долго рядом. Я минут десять разговаривал днём – голова болит до сих пор.
Мы
Я вдруг подумала – как трогательно, что он не стесняется со мной своих слабостей. Потихоньку послала ему по руке вереницу синих искр.
– Черепашка, ты щекочешься!
– Зато голова у тебя болеть не будет.
– Жаль, что душевное равновесие и измотанные нервы магия не поправит. Придётся прибегнуть к последнему лекарству.
Под его взглядом – задумчивым, завораживающим, ласкающим моё лицо – я совершенно забыла о том, что собиралась вернуться к себе, и осталась стоять, где стояла.
– И кстати, Черепашка, мы ещё не прояснили одну очень важную вещь.
– Какую?.. – спросила я, чувствуя, что с каждым мгновением тону в его взгляде безвозвратно.
Рон сделал шаг ко мне, я смутилась и отступила. Тоже на шаг. Только лишь ради того, чтобы упереться лопатками в дверь своей комнаты.
– Раз уж ты решила встать на путь исправления… За ручки мы сегодня подержались, прогресс налицо. Так скажи-ка, мне, Рин… как далеко простираются границы твоего «не достаточно»? Что ещё мне можно?..
(7.25)
В этот раз я не могу отвести взгляда. Что можно?.. Интересно, а если я скажу «можно давать мне тереться носом о твои колючки» - что он на это ответит?
– Молчишь… Ну а пока я не умею читать твои мысли, будем угадывать опытным путём. Значит, за ручки держаться разрешается, я уже понял…
Коварно улыбаясь уголком губ, Рон протягивает ко мне ладони и сплетает пальцы с моими. И вдруг оказывается, что обе мои руки в плену. Он крепко прижимает их к двери, стремительно сокращая расстояние. Это какое-то совсем уж странное «держаться за ручки» получается.
Я снова в ловушке. Да только раз за разом страх мой тает, как айсберг, заплывший в тропическое течение. Потому что теперь я абсолютно точно уверена – если убегу, будет намного, намного страшнее. Ведь отныне я не знаю в своей жизни ничего ужаснее, чем одиночество. Так может, перестать уже убегать?..
– За ручки можно… - повторяю за ним, шепчу на выдохе, разглядывая его лицо сквозь завесу дрожащих ресниц.
– Хм. Уже что-то! Но знаешь, это как-то… неопределённо. Уточни. Вот скажем, здесь – ещё можно?
Рон разжимает пальцы. Только правой руки – левая по-прежнему держит меня в плену. Кончиками пальцев скользит по тыльной стороне моей ладони, запястью, предплечью… невыносимо медленно! Останавливается на мгновение на выемке у локтя… и ещё выше, до самого плеча… горячий и нежный маршрут.
Я задыхаюсь и не
– Не возражаешь... Такой ответ меня тоже устраивает! Значит, буду спрашивать дальше.
Глубокие оттенки этого тихого голоса отзываются сладкой волной дрожи где-то у меня под кожей.
Пальцы поднимаются к плечу, ныряют под рукав и слегка поглаживают. Всё это время он внимательно смотрит мне в лицо и тщательно ловит его выражения. Даже боюсь представлять, что он сейчас там видит.
Закрываю глаза.
Призраки прошлого опять караулят где-то рядом, но я прогоняю их. Я не хочу видеть, какого цвета будет его взгляд. Синий как сумасшедшее небо или чёрный как самая безумная ночь – это всё равно останется он. Где-то под сердцем снова притаилась боль – я давлю её крохотными искрами магии. Не допущу, чтобы эхо чужих ошибок ломало нашу жизнь. Все силы направляю на то, чтобы сконцентрироваться на единственном, что сейчас важно – этом самом моменте. С закрытыми глазами получается лучше.
Медленные, осторожные, чуточку шершавые пальцы касаются шеи.
– Рука уже закончилась… - шепчу едва слышно.
– Ну так может расширим географию?..
Очерчивает большим пальцем контуры моих губ. Кажется, я близка к обмороку.
Растекаюсь по двери. Это сейчас единственная моя опора в мире, который кружится всё стремительнее, убегает из-под ног. Я вся сейчас – один трепещущий оголённый нерв, одно невыносимое ожидание следующего прикосновения…
…Которого так и не последовало. Я слышу тихое разочарованное рычание. Рон утыкается носом мне в волосы и бьет кулаком в дверь. Я распахиваю глаза. Что случилось?
Рон отрывается от меня с таким усилием, как будто кто-то только что наживо пришил нас нитками друг к другу.
– Чего тебе, Эмбер?
Я оборачиваюсь по направлению его взгляда и вижу в дальнем конце коридора, там, где выход на лестницу, застывшую фигуру в бледно-розовом. Вижу муку на прекрасном лице Эмбер, которую она хочет скрыть за робкой улыбкой. Мы не виделись тысячу лет, с самого вчерашнего утра.
– Рон, прости… у меня важная новость. Она не терпит отлагательства. Я должна сказать сейчас, потому что рано утром уезжаю. А на бал я не приду.
Я дёргаюсь, но Рон всё так же крепко держит мою правую руку прижатой к двери и никуда не пускает.
– Говори при ней.
Эмбер рвано вздыхает и не делает попыток приблизиться. Стоит всё там же – неимоверно далеко от нас, и я вижу, как ей больно и как напрасно она душит эту боль.
– Я пыталась выйти на связь с отцом через хрусталь… так вот он не отвечает. Такое бывает крайне редко. И мне кажется, я смогла уловить какие-то шумы вокруг него… почти уверена, что он в пути. Верхом. Вместе с целым отрядом вооружённых людей. Понятия не имею, куда они направляются – но отчего-то мне кажется, что сюда. Так что… просто будь осторожен, хорошо? Я надеюсь, что не пересекусь с ним. Вернусь завтра на Материк, как и хотела. А ты… береги себя! Берегите друг друга – оба!