Замок Менфрея
Шрифт:
Я тоже ничего не говорила о вчерашнем, и, должно быть, это обмануло Бевила. За завтраком он обсуждал со мной дела, как обычно.
— Избирательная кампания набирает ход, и я хочу, чтобы ты почаще появлялась со мной. У Хэрри Леверета появилась возможность рассчитаться с Менфреями, и в его распоряжении имелось миллионное состояние, чтобы вовсю развернуть избирательную кампанию.
— Мы вступили в битву, Хэрриет, — заявил Бевил, — и ты должна мне помочь ее выиграть. Сегодня вечером я возьму тебя с собой в Ланселлу, где мы встретимся с организаторами предвыборной
Я не слушала его. Я думала: как только Бевил уедет, я отправлюсь в Плимут и вернусь как раз вовремя, чтобы сопровождать его в Ланселлу. Но я должна повидать Гвеннан. Мне надо понять, почему она переменила свое решение.
Я любила Бевила, но не желала терять себя. Я никогда не стану подобием леди Менфрей — безвольной рабыней мужчин. Если наша с Бевилом любовь чего-то стоит, он должен понять, что я — не тень другого человека, даже его самого. Я всегда останусь сама собой.
Как Бевил выехал за ворота, я приказала подать карету и отправилась в Лискерд, где села в поезд до Плимута. Я собиралась вернуться дневным поездом, и тот же экипаж должен был меня встретить.
Во второй раз я прошла по мрачным улицам, открыла дверь убогого домишки и поднялась наверх к комнате Гвеннан. На мой стук никто не ответил. Я открыла дверь.
— Гвеннан, — позвала я. — Это — Хэрриет.
Но комната оказалась пуста. Я спустилась вниз. Та же старуха сидела в своем кресле-качалке. перед распахнутой дверью. Я подумала, что она здесь хозяйка, а заодно и привратница.
— Мне нужна миссис Беллэйрс, — сказала я.
— Она уехала. Вместе с джентльменом, который к ней приходил.
— Куда?
— Она не оставила адреса.
— Она уехала вместе с ребенком?
— С ребенком и с джентльменом. Она задолжала мне за три недели. Он заплатил за месяц… и это правильно, после того что пришлось столько ждать…
— Но она должна была оставить адрес.
— Она этого не сделала. Она очень торопилась уйти с ним.
Так вот почему Бевил так быстро успокоился. Он перевез Гвеннан в другое место и позаботился о том, чтобы никто в Менфрее об этом не узнал.
Это было для меня сильным ударом. Расстроенная, я отправилась на мыс и просидела там довольно долго, размышляя о Гвеннан и о Бевиле, а когда посмотрела на часы, поняла, что пропустила поезд.
В Менфрее я появилась только к вечеру.
Бевил вернулся поздно, и я ждала его в нашей комнате.
Он был сердит — и не без оснований, как сказала себе я.
— По твоей милости я выглядел довольно глупо, — бросил он.
— Прости.
— Значит, ты ездила в Плимут. Ты не поверила тому, что я тебе сказал, и пожелала удостовериться сама. Очень глупо.
— По-моему, это — не глупость, а нормальное человеческое сострадание.
— Мне пришлось извиняться за тебя в Ланселле. Я сказал, что ты плохо себя чувствуешь, пообещал, что ты скажешь несколько слов на митинге на следующей неделе.
— О чем я должна говорить? О том, какой у меня замечательный муж и что я убеждена, что избиратели
Бевил пришел в ярость: я поняла это по тому, как засверкали его глаза.
— Я уже сказал тебе, что Гвеннан не вернется и что я сделал для нее все, что нужно. Ты не веришь мне, принимая только то, что тебе кажется правильным.
— Она ведь твоя сестра.
— Я поступил так, как она хотела.
— Нет, Бевил. Думаешь, я ничего не понимаю!
Он схватил меня за локти и тряхнул.
— Я устал, а кроме того, я не люблю, когда из меня делают дурака.
— О, не сомневаюсь: ты предпочтешь быть жестоким в глазах своей жены, нежели глупцом в глазах своих друзей!
Он сжал мои руки так, что мне стало больно, а когда я вздрогнула, сказал:
— Пытаюсь соответствовать твоему мнению обо мне.
— Я считаю, что нам надо объясниться, — сказала я, высвобождаясь. Он стоял рядом.
— Ну хорошо.
— То, что я вышла за тебя замуж, еще не означает, что я стану твоей копией. Я не буду жестокой только оттого, что жесток ты. Гвеннан хочет вернуться в Менфрею.
— Она этого не хочет.
— Но она хотела — до тех пор, пока ты с ней не увиделся.
— Я уже говорил тебе: она предпочитает, чтобы все оставалось как есть. Ты что, не веришь?
Я молча развернулась и направилась к дверям.
— Куда ты? — спросил он.
— Полагаю, одному из нас следует провести ночь в гардеробной.
— Но я так не думаю.
— Если ты не намерен отправиться туда…значит, это сделаю я.
— Я тебя не отпущу.
Конечно, Бевил был сильнее меня. Но я никогда не думала, что мне придется когда-нибудь тягаться с ним. И вот теперь я пыталась бороться с ним, и чем отчаяннее я сопротивлялась, тем решительней он стремился овладеть мной. Какая-то животная грубость пробудилась в нем.
Задыхаясь, я прошептала:
— Ты с ума сошел? Я — не деревенская простушка, чтобы ты меня насиловал, когда тебе пришла к этому охота.
Но все оказалось бесполезно. Сила была на его стороне. И никогда больше я не хотела бы пережить такое.
Фанни принесла поднос с завтраком мне в постель.
— Вы выглядите усталой, — сказала она.
— Ночь прошла не слишком хорошо.
— Мистер Менфрей уехал рано утром. Позвольте, я накину что-нибудь вам на плечи. — Она подхватила халат, и, когда я просовывала руку, рукав ночной рубашки задрался. На запястье красовался большой синяк.
— Спаси господи! — воскликнула Фанни. — Где вы ухитрились?
Я в растерянности смотрела на нее:
— Я… я не знаю.
— У меня одна мазь — очень хорошо от синяков. Исчезают в момент.
Но, смазывая синяк, она обнаружила царапины у меня на плече.
— Откуда они, наверняка тоже не знаете, — только и сказала Фанни, но в глазах ее зажглись злые огоньки.
Я знала, о чем она думает. Бевил ей никогда не нравился, и я помнила, как она предостерегала меня против него.
Теперь она станет еще больше его ненавидеть, решив, что он меня истязает.