Замок над рекой

Мортинсен Кей

Роми изумленно подняла глаза, и при взгляде на его красивое мужественное лицо ей так неудержимо захотелось броситься в его утешающие объятия, прижаться к его широкой груди, что она в панике отпрянула и побежала прочь.

Сквозь слезы и струи дождя она ничего не различала перед собой. Она мчалась по улицам поселка, превратившимся в потоки вспененной воды, вздымая тучи брызг, до самой Старой Кондитерской. При виде ставших в последнее время родными стен она с облегчением вздохнула, как вдруг новая волна ужаса накатила

на нее: через весь обновленный фасад дома отвратительной желтой краской была намалевана какая-то надпись по-французски.

– О Боже! – простонала она. – Что еще им от меня нужно! Это была капля, переполнившая чашу терпения. Обмякнув, она сползла на землю по стене, совершенно разбитая и отчаявшаяся.

– О Господи, – раздался у самого уха голос Клода. И тут же, к ее удивлению и безотчетному восторгу, руки его обвились вокруг ее плеч.

На этот раз Роми не пыталась вырваться, а, напротив, прижалась к нему с благодарностью.

– Клод! – всхлипнула она, дрожа всем телом не то от холода, не то от нервного потрясения. Руки его сжались крепче.

– Пойдем отсюда, – сказал он.

– Я хочу знать, что там написано. Переведи мне. Что там написано?! – пронзительно закричала она. – Что?

В глазах Клода появилась боль – то, чего Роми могла ожидать от него меньше всего. И ей вдруг стало все равно. Главным было, что этот мужчина, такой близкий и чужой одновременно, жалеет ее и что сейчас она надежно защищена его объятиями.

– Там написано: «Убирайся домой, дочь шлюхи!» – процедил он почти сквозь плотно стиснутые зубы.

– О нет! – вырвалось у Роми. Ее затрясло. – Дождь... Пойдем в дом, – пробормотала она.

– Нет, – сказал Клод, удерживая ее. – Ты пойдешь ко мне домой. В мой замок!

– Зачем? – испуганно спросила она. В новом своем качестве, нежный и чуткий, Клод пугал ее не меньше, чем раньше. Пугал и... завораживал. Сейчас он мог вить из нее веревки. Роми попыталась вырваться, но длинные твердые пальцы не отпускали ее. – Клод, пожалуйста!

– Я не могу бросить тебя, – сказал он резко. – И я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

Роми окаменела.

– Ты думаешь, меня может подстерегать какая-то опасность?..

– Я не знаю, что тут можно думать, но рисковать тобой я не желаю. Бога ради, пойдем скорее ко мне, пока ты совсем не окоченела. Через эту крышу в час проливается доброе ведро воды, поэтому ты пойдешь ко мне, хочется тебе этого или нет! Понятно?

Роми вдруг и в самом деле ощутила себя слишком несчастной и бессильной, чтобы спорить с ним.

– В чем ты сейчас нуждаешься, так это в тепле, – сказал Клод нежно.

Роми подняла глаза и невольно сжалась. Если его мокрая от дождя рубашка просвечивала насквозь, то, что должно было твориться с материей ее тонкой светлой блузки, прилипшей к груди!

– Клод! – жалобно всхлипнула она. –

Мне не по себе оттого, что здесь есть кто-то, кто желает причинить мне зло. А потом, как это ни ужасно, я начинаю приходить к заключению, что моя мать, возможно, и в самом деле... лгунья!

– Этого-то я и боялся... Того, что рано или поздно ты откроешь для себя эту правду.

– Ты как будто догадывался, что она не с отцом, а поэтому ждал меня за дверью телефонной будки?

– Я весьма неплохо знаю ее, чтобы понять, что она может обмануть и тебя, – нехотя ответил он.

Слезы заструились по щекам, мешаясь с дождем.

– Как это больно, – прошептала девушка со слезами в голосе. – Я так верила ей, Клод. Я ведь сказала ей, что не смогу оставить папу надолго. Я накупила продуктов и наготовила ему еды на неделю или около того, а потом должна была приехать мать и остаться с ним, пока я буду находиться здесь. Она и заявила, что находится с ним, когда звонила сюда сразу после приезда. София ведь знала, что он не в состоянии самостоятельно обслуживать себя. Как она могла так жестоко поступить по отношению к нему?!

Не выдержав силы отчаяния, Роми разразилась потоком слез и прижалась щекой к его щеке. Клод обнял ее еще крепче. Тела их, казалось, слились воедино.

Боже, как я хочу, чтобы он никогда не выпускал меня из своих объятий! – с отчаянием подумала Роми. Пусть вечно он обнимает меня!..

Они стояли в полутемном холле замка. Клод поцеловал ее мокрые волосы и прошептал: – Ты заболеешь, милая, если будешь и дальше стоять здесь в этой мокрой одежде. Тебе надо переодеться... Пойдем наверх, там тепло и сухо.

От одной мысли о том, что ей придется снимать одежду в одном помещении с ним, Роми бросило в жар.

– Ты сам весь мокрый, – смущенно улыбнувшись, прошептала она. – Смотри, мы залили водой весь холл. Ты не боишься, что твои расходы на реконструкцию замка сильно возрастут?

– Опять твои шуточки! Ничего, на этот раз не убежишь! – произнес он решительно.

– Убегу? Не понимаю...

Голос Роми звучал удивительно тихо, и вообще, все вокруг происходило, как в замедленной съемке. Пальцы Клода коснулись влажного воротничка ее блузки, расстегнули одну пуговку, другую... С губ девушки слетел стон желания.

– Нам нужно обсушиться, – хрипло промолвил он.

Нет, подумала она. Хочу оставаться здесь, с тобой! Но в то же время, как будто вовсе не ее голос ответил:

– Да!..

Клод вздрогнул. Ему, наверное, было холодно, и, несмотря на это, он хотел разъединить их тела. Жестокий! Руки Роми непроизвольно впились еще крепче в его мокрую рубашку. Она прижалась плотнее к его телу и изумленно расширила глаза, почувствовав прикосновение чего-то твердого к ее животу, – явное свидетельство того, что он возбужден. Как и она, впрочем.