Замок Осенних Ветров
Шрифт:
– Да, да, я помню и этот дар не только приводит. Но и уводит нас от туда, - голос профессора был исполнен печали.
– Почему вы перестали рисовать? – тихо спросил Перун.
– Понимаешь мальчик, когда я понял, что не могу вернуться в Замок, что все знания Замок мне уже подарил, но я вот такой всезнающий опять одинокий. И сколько я не пытался творить, у меня уже не получалось оживить их. Да картины были красивыми, но я видел и красивей. И я так не мог. Тогда мне пришло на ум, что ели я займусь чет то другим, Замок снова примет меня, чтоб научить. Я ушел с головой в изучение Литературы. Но увы, когда я пришел в себя, то понял, что уже давно не мальчик, и вокруг много дел, и мне совсем некогда стало грезить о замке, о моем Замке. И даже сама Осень теперь не привлекает меня. Я был очень огорчен. Но жизнь прожита. Так я и остался преподавать здесь не больше
– А как вы стали художником?
– Это было давно, -старый учитель отдернул занавес за окном пылала всеми красками Осень….
Художник.
За окном пылала всеми красками Осень. Она обволакивала своими рыжими объятиями весь мир, словно утишая его в предшествии холодной и долгой зимы. Но Художник желал, чтоб она, эта осень не кончалась некогда. Он словно завороженный смотрелся в глянцевые лужи, оставленные бесконечными дождями. Любовался огненным полетом листьев. Которые Ветер срывал с ветвей и уносил прочь, на своих крыльях. Вдыхал запах усталых костров и все никак не мог надышаться, этой Осенью. По вечерам, приходя в свою коморку под самой крышей, а проще говоря на чердак, он зажигал лампу на подставке в виде маленького, но очень уютного замка. И просматривал наброски, которые успел сделать за день. Чего на них только не было. И голуби, запечатленные в момент взлета, и кошки, крадущиеся по своим, кошачьим и некому не известным делам. И крыши домов с важными трубами, и Продавщица семечек, стоящая на пересечении улиц по которым так любил бродить художник. И люди, с зонтами и без, веселые и задумчивые, спешащие и мирно шагающие по аллеям. Да разве смогу я перечислить все то, что за день успевал зарисовать, этот человек в берете, и длинном шарфе. Которого можно было увидеть в любую погоду, сидящего на земле, укрытой лоскутным покрывалом из листьев. Или на скамейке и конечно рисующего. Иногда, он дарил свои наброски тем, кто проявлял заинтересованность к его работам. Иногда, словно осерчав выкидывал их в урну и уходил в другой конец парка. Но то, что рисовал он целыми днями, было само по себе примечательно. Казалось бы, что, имея столько работ, надо устраивать выставки, и он именно так и делал, но выставлял он эти полотна на маленьком балконе, а то и вовсе на крыше, которая давала ему приют. И естественно его зрителями были голуби и кошки, которые бродили сами по себе. Иногда осенний ветер переворачивал листы бумаги, и тогда Художник шептал спасибо и махал рукой ему в след. Вот таким был этот художник.
Но каждое утро он снова выходил из дома, чтобы зарисовать еще один момент, золотой осени. На самом деле, художнику было очень грустно, и среди эпизодов жизни, он словно в мозаике искал тот единственный. Который объяснил бы его тоску, по этому дождю и ветру, по листьям и лужам, по всему тому, что так не любят многие прохожие. Иногда ему казалось, что вот, вот, и он поймает за призрачный хвост свою грусть, и узнает у неё причину появления. Но дни шли, Осень неотложно ползла к своему окончанию. И уже чувствовался легкий морозец по утрам, а лужи были подернуты тонким льдом первых холодов. И все так же невнятно было на душе. И тогда, он начал писать. Не просто делать зарисовки штрихом, угольком или огрызком карандаша. А именно писать. Он потратил все свои деньги на краски и кисти. И конечно на холст, и начал творить. Теперь он почти не выходил на улицу, разве что лишь за тем чтобы купить немного еды, и вновь погружался в многоцветье красок. Хотя многоцветье, это слишком сказано. В его работе конечно же преобладали желтые, рыжие, золотые и красные тона. И еще. Коричневый и серый, именно такими стали стены невиданного замка, который вдруг стал проступать под легким прикосновеньем кисти, замок стоял на окраине леса, и вся пестрая грусть деревьев, будто отражалось от его стен и уносилась в небеса, к серым тучам и легким лучам позднего солнца. А за окнами все больше и больше захватывала власть белоснежная зима.
И вот, в тот день когда маленький балкончик совсем замело снегом, картина была окончена. И на полотне наконец то появилось... окно, да, да. Именно окно и вот за ним уже можно было рассмотреть все то, что описывалось раньше, лес, замок, небо. Поскольку холст был небольшим, то и окошко вышло так себе, скромным, но это не смутило Художника, он совсем занавесил шторы и повесив нарисованное окно на стену, просидел возле него весь день, внимательно разглядывая каждый листик на дереве, каждый кирпичик в стене замка, и вот, когда последние лучи солнца, попытались прорваться через
В комнате воцарилась тишина. За окном спускались сумерки, укрывая собой, взбудораженный за день мир. Профессор встал и зажег верхний свет.
Голос Перуна нарушил тишину
– И с тех пор вы больше не рисовали?
– Я уже говорил, что когда понял, что лучше не нарисую, то перестал. В общем то вот и вся история, так что вы понимаете, что я не могу вам помочь, поэтому можете идти.
– Ну уж нет. Вы должны помочь, потому что Охотник похитил Дракона. И потому, что Дракон мой друг, и я совсем ни хочу, чтоб его не стало! – Голос Рыцаря звенел как меч.
– Ну какие же настырные дети пошли! Ты же ни разу не был в Замке? С чего ты решил, что Замок тебя примет!?
– Я уверен, уверен потому, что стремлюсь помочь другу.
– А вы? Ты мальчик! Ты ведь не Рыцарь ты в это играешь, а вы сударыня, как я понял и вовсе только сегодня узнали обо всем этом, и думаю еще не вполне поверили в происходящие. Куда же вы собираетесь такой компанией?!
– Профессор вы правы в одном, мы собираемся, поэтому просто, покажите дорогу, Рыцарь подошел к двери.
– Ну что ж, пойдемте со мной.
Они вновь вышли в коридор и переместились в самый его конец, тут старый учитель. Достал ключ и открыл дверь. В комнате, было темно. «По-видимому, у него везде задернуты шторы». Подумал рыцарь, но ничего говорить не стал.
Пошарив рукой по стене, профессор нашел наконец то включатель, и неяркий свет залил комнату.
– Входите и выбирайте свою картину. Вы уж извините на дверь меня никогда не хватало, так на окна, а чаще и вовсе на форточки.
– Спасибо нам и форточки хватит. –поблагодарил Художника Рыцарь.
– Тогда вперед.
Вся комната была заставлена полотнами некоторые были задернуты тканью, некоторые укрыты пылью, иные казалось только, что коснулась рука мастера. И все это были живые окна в другой мир.
– Сударь, а у вас есть окно туда, куда охотник уносит жертвы?
– Кажется где-то было. Помогите-ка мне мальчики.
Через некоторое время на свет была извлечена картина, в грубо сколоченной раме, за которой виднелось темное небо, и все.
– Это что? Малевич?
– Нет. Это я. Так что, если вы уверены, что ваш друг там. Вам туда.
Рыцарь серьезно осмотрел и картину
– Нам туда, я первый и вдруг прыгнул в холст. Позднее он и сам не мог объяснить откуда взялась эта уверенность что, шагнув он не порвет полотно, а попадет в другой мир, но было именно так.
Когда Рыцарь исчез за рамкой и не вывалился с другой стороны, Ника и Перун немного опешили. Одно дело думать о чудесах и другое видеть!
– Кто следующий?
– поинтересовался Художник.
– Я.
– и Ника, прикрыв глаза двинулась вперед и точно также картина приняла её. Перун не задумываясь двинулся следом, но его рука просо уперлась в рисунок Как он не старался скользнуть туда, за грань, не получалось.
– Профессор! Как же так! Они меня там ждут!
– Нечем не могу помочь мальчик, по-видимому, это не твой мир, или не твоя картина.
– Но как же мне теперь!? Он чуть не плакал.
– Ни знаю, мальчик не всем дана способность передвигаться между мирами. Пойдем, лучше чай попьем.
Старый профессор с искренним сожалением смотрел на своего неожиданного гостя, а тот просто не мог найти себе места.
– Профессор! Ну вы ведь художник вы должны помочь, а вдруг их там всех.