Замок пилигрима
Шрифт:
И тут Ивейн затаила дыхание. Она вспомнила про высокого, смуглого, никогда не улыбающегося незнакомца, который укрыл ее в своем доме. Конечно, он не был тем молодым очаровательным человеком из ее мечты… непроницаемым, тонким, точеным лицом, черными глазами, которые, казалось, видели все насквозь, хромой ногой — он пугал ее.
Он начал насмехаться над ней, когда Ивейн спросила, почему он предложил ей остаться… но какие именно чувства могла она пробудить у человека, совершенно одиноко живущего в замке у моря?
Глава 2
Ивейн
Зелено-синее море, горы вдали, на побережье Испании, к территории которой относился и сам остров. Но он казался Ивейн особым, отдельным миром, и теперь, когда крепкий долгий сон освежил ее, и она начала понемногу приходить в себя после потрясений страшной ночи кораблекрушения, девушка с нетерпением стремилась исследовать свое новое место обитания.
Она осмотрела свою спальню в башне и вспомнила, что накануне экономка говорила о том, что для нее заказали одежду в магазине в городе, который был в шести милях отсюда. Свитер и джинсы, в которых она приехала сюда, исчезли. Ивейн неуверенно подошла к большому шкафу и открыла его дверцы. Он оказался очень глубоким. Внутри висело несколько платьев, которые она, вскрикнув от радости, принялась разглядывать: хлопковое оранжевое, льняное в полосочку, шелковое в мелкий цветочек, но лучше всего были юбка цвета морской волны и накрахмаленная блузка с воланами и с рукавами фонариком. Они были так нарядны, что Ивейн полюбила их сразу же. В коробке с нарисованными на ней гроздями сирени лежало белье. Решив не тратить время на ванну, Ивейн, затаив дыхание, надела юбку и блузку, а потом расчесала волосы и по привычке собралась уже было убрать их назад, но вспомнила, что теперь она находится не в Санделл-Холл, и что маркиз Леонский — не ее старая патронесса.
Ивейн распустила волосы, а потом перебросила вперед, позволив тонким прядям свободно падать на левое плечо, и, посмотрев в зеркало, не узнала себя.
Широко открытые глаза без уродливых очков были яркими и полными любопытства. В короткой юбке и пышной блузке с широким ремнем, подчеркивавшим талию, Ивейн выглядела невыразимо прелестно. Она радостно улыбнулась своему отражению, но тут же вспомнила, что ведь, может быть, Ида Санделл не спаслась.
Ивейн отвернулась от зеркала и решила спуститься поискать кого-нибудь. Она чувствовала, что умирает от голода. Наверное, от морского ветерка, который всю ночь дул в окно спальни.
Ивейн стремглав бежала по винтовой лестнице вниз, так что юбка ее развевалась, вниз, вниз, пока наконец не оказалась в коридоре, ведущем в зал, — и выбежала в патио. Солнечный свет струился сверху, девушка, захваченная и очарованная сиянием золота, замерла у двери, восхищенная прекрасной картиной.
В тени, под большим деревом, усыпанным нежно-розовыми бутонами,
— Доброе утро, — сказал он. — Прошу вас присоединиться ко мне, сеньорита Пилгрим.
Она приблизилась к нему и снова почувствовала себя скованно. Несмотря на то, что одет дон Хуан сейчас был не так официально, как вчера, — в золотистый кашемировый свитер и бежевые брюки, — он полностью сохранял холодноватое высокомерие. Встав и держась одной рукой за край стола, он подождал, пока Ивейн не села в одно из плетеных кресел, и только тогда тоже сел. Она заметила, что маркиз вытянул вперед левую ногу, как будто не мог согнуть ее в колене.
— Вы хорошо спали? — Он позвонил в серебряный колокольчик и снова принялся счищать кожуру с мандарина. Его аромат смешивался с запахом роз и скрывающих стены патио вьющихся цветов, названия которых Ивейн не знала.
— Да, благодарю вас. — В его присутствии Ивейн совсем терялась. — Я… я хотела спросить, удалось ли вам узнать что-нибудь о судьбе остальных пассажиров корабля, сеньор?
— Я попросил Эмерито поехать на материк, чтобы навести справки и заодно сообщить властям, что вы живете на острове в качестве моей гостьи.
«Гостья»… Ивейн было так непривычно слышать, что ее называют гостьей, после того как много лет она трудилась, не покладая рук, а обращались с ней как с почти неодушевленным предметом. Она сама прислуживала другим людям, а не они ей, но тут появился слуга, и дон Хуан уже спрашивал ее, что она желает на завтрак.
— Яйца «фламенко»? — Черная бровь вопросительно приподнялась. — Свежие теплые булочки? Мармелад? Мед?
— Да, пожалуйста. — На щеках Ивейн начал проступать румянец. — Все это, должно быть, очень вкусно. И я хотела бы меду.
Дон Хуан повернулся к слуге — тот стоял перед ним, почтительный, внимательный, в безукоризненно белом пиджаке и черных брюках, — и сказал что- то на быстром, четком испанском, который придавал еще больше экзотики всей этой обстановке, в которой оказалась Ивейн.
— Я уже позавтракал. — Дон Хуан бросил взгляд на ее юбку и блузку. — Кофе, булочки и фрукты. Вижу, что мои указания по поводу одежды были выполнены. Сегодня утром вы уже меньше похожи на бедного подкидыша.
— Я очень благодарна вам за эту одежду, дон Хуан. Я… я даже не знаю, как вас отблагодарить.
— Думаю, мы найдем какой-нибудь способ, — загадочно ответил он. Солнце проникало сквозь ветви дерева, покрытого розоватыми цветами, и согревало все вокруг. Лишь взгляд этих темных глаз оставался холодным. — Ваша жизнь внезапно изменилась самым неожиданным и драматическим образом, сеньорита Пилгрим. Разве вы не испытываете радостное волнением от того, что, так сказать, стоите на пороге новых открытий?