Замок (сборник)
Шрифт:
– Я имею в виду, что вам дарована особая чуткость, ниспослано предупреждение, вам дано знать. Почему именно вам?
– А почему бы и нет?
– Потому что ваших жалких сил недостаточно, чтобы вести эту борьбу.
– И вы полагаете, именно вам предстоит возглавить нас? – спросил Мартин.
Мистер Вейер горько усмехнулся и отрицательно покачал головой.
– Нет, я не хочу иметь с этим ничего общего. Я больше этим не занимаюсь. По правде говоря, я думал, что все кончилось.
– Это никогда не кончается, – заметил брат Роберт.
– Возможно,
– О чем вы говорите?
– Вы не поймете.
Брат Роберт опустил глаза и тихим шепотом произнес:
– Я побывал в дальних странах. Я повидал такие места, которые добрым людям видеть грешно. Я читал запретные книги…
– Неужели это разрешается монаху? – спросил Вейер.
– «Познай врага своего» – мудрое изречение. Как Бог являет себя миру в разных обличьях, так и дьявол тоже. Я окунался в бездну ужасающего зла и устоял перед ним, ни разу не поддавшись его соблазнам.
Вейер внимательно рассматривал брата Роберта и, покачав головой, сказал:
– Но нельзя пройти по горячим углям, не обжегшись.
– Верно. Пережитое сделало меня… более, как вы говорите, чутким. Похоже, я приобрел шестое чувство, нечто вроде ощущения запаха, исходящего от деяний дьявола. А здесь этот запах очень силен…
– Не совсем здесь, – сказал мистер Вейер. – Дальше к востоку.
Брат Роберт пристально посмотрел на него.
– Вы тоже его ощущаете?
– Как сказал ваш друг, – Вейер кивнул в строну Мартина, – я не принадлежу к вашему числу.
– Я это знаю, – ответил брат Роберт. – И все же вы один из нас.
– Был, был, но перестал им быть.
Когда мистер Вейер встал, Грейс показалось, что он возвышается над всеми ними, как гора. Отступив на шаг, она обратилась к нему:
– Пожалуйста, скажите мне, на каком языке я говорила.
– На языке древних.
– Я никогда о таком не слышал, – заявил Мартин.
– Никто не говорил на нем много тысячелетий.
– Я вам не верю! – запальчиво воскликнул Мартин.
– Замолчи, Мартин, – одернул его брат Роберт. – Я ему верю.
Грейс посмотрела в глаза брата Роберта и, впервые осознав всю чудовищность происходящего, почувствовала слабость. Она повернулась к мистеру Вейеру. Его глаза смотрели куда–то вдаль. Он говорил скорее сам с собой, чем с ними:
– Я не знаю, где он скрывался все эти годы, но теперь, похоже, он нашел путь назад.
– Сатана всегда скрывается где–то рядом, – возразил брат Роберт. – Но теперь он воплотился в человека и готовится напасть на человечество.
– Сатана? – переспросил незнакомец. – Разве я упоминал Сатану? – Он пожал плечами. – Ладно. Дело в том, что вам нужна будет помощь.
– Какого рода помощь? – спросила Грейс.
– Не знаю. Некогда существовал человек, но его больше нет. А теперь… – Он замолчал и поочередно взглянул на Грейс, затем на брата Роберта и, наконец, на Мартина. – Может быть,
– Но кто? – спросил брат Роберт. – Как мы узнаем его?
Мистер Вейер повернулся и направился к двери.
– Не имею ни малейшего представления. Но это должен быть кто–то особенный. Кто–то очень особенный.
С этими словами он удалился. Грейс вопросительно смотрела на брата Роберта и раздумывала над тем, кто это мог быть.
Глава 14
1
Пятница, 8 марта
– Какую песню вы насвистываете, святой отец?
Билл поднял глаза и увидел Никки по другую сторону письменного стола. Никки, одетого, чтобы провести уик–энд с Кэлдерами.
– По–настоящему старинную песню, которая называется «Наступил великий день».
– А что в нем великого?
– Все, Никки. Все. Солнце взошло, рабочая неделя почти закончилась. Весна наступит всего через две недели. Великий день с утра до ночи.
У него чуть не закружилась голова, и ему с трудом удалось сдержать распиравшую его радость. Он пока не мог поделиться с Никки всеми подробностями, но его не оставляла уверенность, что вечером этого воскресенья у них будет повод для праздника.
Билл потянулся через стол и поправил галстук Никки. Галстук был слишком ярким и слишком узким и свисал ниже туго затянутого ремня; модным его не назовешь, но он оказался самым чистым из трех наличных красных галстуков. Воротник белой рубашки Никки болтался на его тонкой шее, а рукава синего блейзера были коротки, как и серые брюки, из–под которых торчала резинка белых носков.
В целом Никки являл собой зрелище, могущее привести продавцов магазина «Братья Брукс» в ужас, но его костюм состоял их всего самого лучшего, что можно было извлечь из пестрого набора пожертвованной приюту более или менее приличной одежды с чужого плеча, которую они называли парадной. Впрочем, Билл и не стремился, чтобы его дети отправлялись в гости в семьи чересчур нарядно одетыми. Одежда Никки взывала: «Дайте этому мальчику дом!» И вероятно, это было к лучшему.
Что важнее всего, у него был отмытый и аккуратный вид. Чистые волосы зачесаны назад, что было в известном смысле палкой о двух концах: такая прическа скрывала нескладные выступы на черепе, но выставляла на обозрение большее число угрей на его лбу. Одежда для игр и немного чистого белья лежали в видавшей виды холщовой сумке, которая стояла на полу рядом с мальчиком.
– Нервничаешь?
– Не–а. Я повидал много таких уик–эндов.
– Тебя не бросает в пот, да? Просто крутой парень отправляется на уик–энд.
– О'кей. – Никки улыбнулся нехотя и робко. – Наверное, немного нервничаю.
– Будь самим собой.
Его глаза загорелись.
– Можно?
– Если подумать, да.
Они оба улыбнулись шутке, понятной только им двоим.
Раздался звонок внутреннего телефона.
– Кэлдеры приехали, – сообщила сестра Мириам из вестибюля.