Замок Шамбла
Шрифт:
– Мари! — вскрикнула госпожа Марселанж умоляющим тоном.
– Ваше сиятельство, я сейчас уложу вещи и поеду завтра с вами в Швейцарию, — сказала Мари Будон. — Вы меня оставите там, где вам угодно, и клянусь вам, я всегда стану хранить молчание.
Она медленно удалилась, оставив обеих дам, пораженных этим последним ударом. Что с ними будет без Мари Будон? Без этой верной, бдительной и неустрашимой собаки, постоянно готовой напасть на тех, кто им угрожал? Когда уедет Мари Будон, их домом овладеют пустота, холод и мрак. Вот что говорили себе эти женщины, вдруг впавшие
XXXII
Утром 22 августа 1842 года Риом наполнился приезжими, желавшими присутствовать на процессе, о котором повсюду так много говорили. Трагедия в Шамбла была окружена такой таинственностью и таким количеством сплетен, пересудов и кривотолков, что дело это приняло исключительные масштабы. Арзак, уличенный в лжесвидетельстве и приговоренный к десяти годам, множество подкупленных и запуганных свидетелей, подсудимый, которому открыто покровительствовали жена и теща жертвы, предположения о постыдной близости как о вероятной причине преступления, близости, о которой дотоле лишь намеками упоминалось в судебных слушаниях и которая теперь могла быть доказана, — все это привлекло в Риом столько народа, что в гостиницах и на постоялых дворах не осталось свободных мест.
Однако подлинная причина всеобщего любопытства состояла в том, что было объявлено о присутствии на процессе графинь де Шамбла, сделавшихся за два года поистине легендарными личностями и предметом постоянных разговоров. В Риоме, как и в Пюи, подсудимый, виновность которого стала почти очевидной в ходе предыдущих слушаний, из-за повышенного интереса публики к процессу оказался отодвинутым на второй план. Всеобщее внимание сосредоточилось на двух женщинах, делая из них настоящих героинь этой кровавой драмы. Город волновался с раннего утра. На улицах собирались группы людей, которые задавали друг другу одни и те же вопросы: увидят ли они графинь де Шамбла? Приехали ли они? Где остановились? О приезде графинь де Шамбла в Риом никто не слышал, и, поскольку казалось, что в небольшом городе подобное событие не может остаться незамеченным, поползли слухи, что эти две свидетельницы в суде не появятся.
Однако это не соответствовало действительности. Обе дамы находились в Риоме еще с 21 августа. Для того чтобы избежать ненужного внимания, они приехали поздно вечером и под чужими именами поселились в одной из главных гостиниц города неподалеку от здания суда. Проснувшись от шума на улице, они вдруг ощутили в этом городе те же беспокойство, волнение и тревогу, которые так часто преследовали их в Пюи. Из своей комнаты они следили за движениями групп людей, которые им были незнакомы и в которых они изначально чувствовали врагов.
Они уже час неподвижно и безмолвно стояли за кисейными занавесками, глядя на улицу, как их внимание привлекло какое-то необычное движение у входа в зал суда. Взволновавшаяся толпа вдруг бросилась к ступеням, образуя живую гору или какого-то чудовищного зверя — гигантского, размахивающего руками, с пылающей головой и сверкающими глазами. Среди этой безобразной ревущей людской
– Несчастные! — вскрикнула графиня, побледнев от испуга. — Эти негодяи разорвут их!
– Боже мой! — прошептала госпожа Марселанж. — Чем провинились эти бедные дамы, что навлекли на себя гнев такой массы народа?
Графиня бросилась к звонку. Тотчас явился слуга.
– Что там случилось? — спросила графиня, вся дрожа и указывая на то место, где происходила ужасная сцена.
– Не знаю, но сейчас пойду разузнать, — ответил слуга, который сам казался взволнованным.
– Пожалуйста, поскорее.
Слуга вышел. Графиня и госпожа Марселанж отошли от окна, будучи не в состоянии наблюдать это отвратительное зрелище, и, повернувшись спиной к улице, ждали возвращения слуги. Он вернулся через несколько минут.
– Ну что? — полюбопытствовала графиня.
– Это две бедные женщины, которых толпа чуть не убила. К счастью, стало известно, что произошла ошибка, и теперь две дамы вне опасности.
– Ошибка?.. — спросила госпожа Негли.
– Да, — сказал слуга. — Их приняли за графинь де Шамбла.
Он повернулся и вышел. Эти слова, произнесенные самым простым тоном, произвели на обеих женщин впечатление разорвавшейся бомбы. После ухода слуги они долго стояли, словно окаменев.
– Приняли за графинь де Шамбла!.. — прошептала наконец госпожа Негли, склонив голову на грудь и устремив глаза в пол.
После долгого молчания она добавила:
– За графинь де Шамбла!.. Этого достаточно… это объясняет все… это оправдывает все!..
Потом, подняв голову и остановив взгляд на дочери, она спросила:
– Ну, что ты скажешь на это, Теодора? Что ты скажешь об этом имени, странном и гибельном талисмане, который пробуждает убийц? Нам еще не вынесли никакого приговора и не назначили наказания, а между тем здесь, как и в Пюи, нам достаточно одного имени Шамбла, чтобы низкая чернь бесстыдно освистала нас и, возможно, изрубила бы на куски, если бы не…
– Если бы не мужество Мари Будон, матушка, — перебила ее госпожа Марселанж.
От этих слов гнев графини вдруг стих, она смутилась, отвернулась и промолчала. Госпожа Марселанж продолжала:
– Пятьдесят шагов отделяют нас от здания суда, куда мы должны явиться через час, а мы не уверены, сможем ли дойти туда живыми. Ах! Если бы Мари Будон была тут, я пошла бы без опасения и без нерешительности, так же спокойно под защитой ее преданности, как если бы проходила по нашей гостиной в Пюи. Но ее здесь нет — и мы робеем, как заблудившиеся ночью дети, не смея ни оставаться на месте, ни сделать шаг вперед!
– Я очень хорошо понимаю твое состояние, — возразила графиня. — Но ты преувеличиваешь грозящую нам опасность. Мари постаралась избавить нас от величайшей угрозы, добившись от Маргариты Морен, чтобы та отказалась от своих прежних показаний. Она заново переписала их своей рукой и передала лардерольскому мэру.