Замок Шамбла
Шрифт:
– Что это вы, матушка! — возразила госпожа Марселанж. — Арестовать нас!
– Нас бы давно уже арестовали, если бы я не знала об опасности, угрожающей нам со стороны Клодины Бессон. К счастью, мне удалось на время отсрочить эту опасность, но нам надо спешить.
Она подошла к звонку. Госпожа Марселанж бросилась к ней и схватила ее за руку.
– Что вы хотите этим сказать, матушка?
– Я хочу сказать, что через час мы будем далеко отсюда.
– Куда же вы хотите ехать?
– Все равно, только бы уехать из Франции.
– Итак, вы намеренно подвергаете
– Мы боролись за него до конца, что же теперь делать, когда приговор оглашен?
– Итак, — продолжала госпожа Марселанж, — он выслушал свой смертный приговор и молчал, когда одним словом мог спасти свою жизнь, а мы, матушка, только говорим: мы ничего больше не можем для него сделать, так что предоставим его палачам!
– Это ужасно, но что же делать? — возразила графиня.
– Что бы вы сделали, если бы речь шла обо мне?
– Не знаю.
– По крайней мере, вы не бежали бы, не постаравшись сделать все возможное для моего спасения. Вот и теперь надо сделать это для Жака, преданность которого нам требует преданности и от нас. Что касается меня, матушка, я объявляю вам, что совесть моя негодует при мысли бросить Жака, я считаю это самой последней низостью. Повторяю, что я вам говорила, матушка: я не чувствую в себе сил спасаться, бросив палачу голову человека, которому я обязана жизнью. Увезти его с нами или остаться с ним — вот вам мое последнее слово.
Графиня внимательно смотрела на свою дочь и поняла, что эта решимость непоколебима.
– Эти чувства достойны имени, которое ты носишь, Теодора, — сказала она после долгого молчания. — Я вполне разделяю их и также считаю нашей священной обязанностью спасти Жака от смерти, на которую он решился с таким героизмом. Но неужели ты думаешь, что нам это удастся, если нас арестуют и посадят в тюрьму?
– Действительно, — продолжала госпожа Марселанж, пораженная логикой этого довода.
– Начнем с того, что нам надо уехать в безопасное место. Будучи на свободе и находясь за границей, мы сможем беспрепятственно осуществить наши планы. Это будет нетрудно с нашим золотом и с нашим влиянием.
– Да-да, вы правы, матушка, — ответила госпожа Марселанж.
– Тогда едем; несколько минут промедления могут стать причиной и нашей гибели, и гибели Жака.
– Поспешим же, матушка, поспешим!
XXXV
После двухлетних слушаний, во время которых суд с горячим усердием и старанием приложил неимоверные усилия, чтобы установить истину, можно было подумать, что смертный приговор Жаку Бессону станет последним, завершающим аккордом этого долгого процесса и этой кровавой драмы. Однако все произошло не так, и пришлось начинать все сначала. Показания муленского префекта были оглашены без предварительного уведомления председателя, что было сделано в силу предоставленного ему права. Адвокат Руэ, искусно воспользовавшись этим незначительным нарушением процессуальных норм, 29 сентября кассировал приговор Жаку Бессону.
Дело передали в Ронский суд, первое заседание которого прошло 19 декабря. Процесс тотчас
По причине кипучей деятельности этого двойного грозного союза был достигнут потрясающий результат: сорок восемь свидетелей со стороны подсудимого. Мы приведем только действительно интересные показания, касающиеся виновности Бессона и сообщничества молодого пастуха Арзака. Маргарита Морен придерживалась своих прежних свидетельств касательно сделанных ее племяннику предложений отравить господина Марселанжа.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Говорил ли вам Арзак, кто ему дал порошок?
О.: Бессону дала его молодая дама, а Бессон отдал его моему племяннику.
Лашо старался опровергнуть это показание, представив Маргариту Морен помешанной. Прокурор возражал ему и закончил такими словами:
– Маргарита Морен сказала не все, но она тетка и крестная мать Арзака, поэтому она, возможно, знает еще многое…
– Да! Да! — вдруг закричала Маргарита. — Я сказала не всю правду… а теперь скажу. Жак Бессон, отправляясь убить господина Марселанжа (это говорил мне Арзак), зашел за моим племянником, приставил к его груди ружье и грозил его убить, если он не пойдет с ним, чтобы придержать собаку. Арзак был вынужден идти и пошел. В Шамбла Арзак держал собаку, которая знала его. Бессон хотел, чтобы выстрел сделал Арзак, а Арзак ответил, что он плохо целится… и Бессон выстрелил сам.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Кто вам это сказал?
МАРГАРИТА: Кто сказал, господи боже мой! Сам мой племянник Арзак и сказал мне, когда я нашла пули в его кармане и спросила, откуда они взялись. Потом я стала с ним подобрей, чтобы узнать побольше. Видите ли, я рассказывать не хотела. Мой духовник уговорил меня сказать правду. Я ему сказала, что рассказала все, кроме этого. Он мне сказал, чтобы я и это открыла, вот я и говорю. Мне нечего больше вам сообщить.
Маргарита глубоко вздохнула, как человек, у которого гора с плеч свалилась.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы понимаете, господа присяжные, что последняя часть показаний свидетельницы Морен гораздо важнее всех остальных. Арзак — ее племянник и крестник, он ей одной доверял свои тайны.
– А может быть, и не одной! — вскрикнула Маргарита.
Публика в зале заволновалась.
– Здесь есть один свидетель, — твердым голосом добавила Маргарита, — который, возможно, что-нибудь знает: это Жак Эксбрейя из Камбриоля. Позовите его.