Замок темного барона

Бергер Павел

— Полагаете, мне станет от этого легче? — из-за черных кругов на бледном лице он казался похожим на безутешного Пьеро из ярмарочного балагана. Пауль прикусил губу, пряча довольную улыбку.

— Ну конечно! Объективный мир всего лишь зеркало сознания! — Шеф назидательно постучал косточкой согнутого указательного пальца по лбу Зиги. — Вам следует прекратить смотреть мрачные видения о покойной матушке, препарированных трупах доктора Розенберга и советских танках, а направить свой внутренний взор на более умиротворяющие картины… Оглянитесь вокруг: поют птички, солнышко пригревает, пчелки переносят пыльцу, а Рейхсфюрер скоро приедет слушать вашу оперу… Жизнь прекрасна и удивительна! Больше оптимизма, штурмбанфюрер! И просто в качестве первого шага к позитивному мышлению — соединитесь с живительной влагой! Вода — основа

жизни! — Кольбах решительно повесил на шею пригорюнившегося барона свое белоснежное полотенце. — Пойдите и умойтесь! Прямо сейчас!

Фон Клейст, вздыхая и шаркая, поплелся в раздевалку, где имелась душевая. И пока он отсутствовал, Шеф с явным неудовольствием обнаружил темные следы от туши Зиги на собственной теннисной рубашке и без предисловий ввел Пауля в курс текущих событий:

— Эта библиотечная падаль — господинчик фон Штерн — настрочил кляузу Рейхсфюреру! Настоящую жалобу по всей форме! И что самое поразительное, она уже сегодня попала в утреннюю почту и даже была рассмотрена… Я час назад получил вполне официальную телеграмму с текстом жалобы и предписанием принять срочные меры к разысканию имущества хранителя библиотеки, заслуженного ученого Александра фон Штерна, а наш бедный барон — как в некотором роде доверенное лицо Генриха — удостоился изрядной выволочки от Самого прямо по телефону… — экономным жестом Шеф протянул Паулю открытый спортивный журнал, между страницами которого затаилась телеграмма с текстом жалобы.

Похоже, почтенный герр Библиотекарь — профессиональный кляузник: текст написан сухим аргументированным юридическим языком. В жалобе говорилось о том, что господин фон Штерн — истинный ариец, дворянин, гражданин Германии, автор классических трудов и член разнообразных научных обществ, удостоенный массы наград и премий, почетный академик и прочая, прочая… — с утра такого-то числа мая 1939 года поднялся в рабочий кабинет, где обнаружил факт хищения ценных экспонатов его личной коллекции (список в приложении номер один) и обратился в связи с этим с устным заявлением к находившемуся по служебным нуждам в здании N-бургского Замка штурмбанфюреру СС фон Клейсту. Однако упомянутый офицер отказался зафиксировать заявление господина фон Штерна на бумаге и принять надлежащие меры и более того, в оскорбительной форме усомнился в арийском происхождении уважаемого научного авторитета, а также учинил несанкционированный обыск в его частных апартаментах. Все эти разнузданные действия офицер фон Клейст совершал при полном попустительстве и даже с молчаливого одобрения присутствовавшего при безобразии штандартенфюрера СС Карла Августа Кольбаха. До настоящего времени никакие меры по заявлению господина фон Штерна не приняты, хотя аргументированного письменного отказа в возбуждении дела от уполномоченных лиц ему также не поступало. Ну и дальше в стандартных фразах и выражениях герр Библиотекарь требовал скорейшего торжества справедливости в виде возвращения значащихся в списке похищенного предметов коллекции, означенных в приложении номер один, а именно халата шелкового с этнической вышивкой — одна штука, туфель домашних с парчовым верхом — две штуки…

От возмущения такой вопиющей ложью у Пауля просто не было слов!

— Подлючная тварь, — едва сдерживая эмоции, скрипнул зубами Шеф. — Я, штандартенфюрер СС, глава местного Гестапо, должен бросить все и срочно искать засаленный халат со стоптанными тапками! Хоть бы он быстрее сдох, этот похотливый маразматик!

— Напрасные надежды, герр Кольбах! Эта остзейская скотина здоровее нас всех, вместе взятых, и обладает трезвым изворотливым умом! — горько выдохнул Зигфрид — после похода в душ его ресницы изрядно посветлели. Он снова устроился на скамейке, опасливо спрятал лицо от чреватых веснушками солнечных лучей в кружевной тени и продолжал: — Скорее он убьет меня…

— Неужели этот ученый-фанатик охотится за вашим совершенным арийским телом? — сохраняя абсолютную серьезность на лице, уточнил Шеф. От природы смешливый Пауль тут же вынужден был изобразить, что завязывает шнурок на спортивных туфлях, чтобы скрыть глумливую ухмылку.

— Нет, — Зиги был так расстроен, что утратил способность воспринимать шутки, — он охотится только за моей жизнью, точнее, за бессмертной душой…

Фон Клейст примирительно протянул герру Кольбаху свой поблескивающий золотом портсигар и щелкнул сверкающим

кирпичиком зажигалки. Офицеры закурили, синхронно затягиваясь и выдыхая прозрачный дымок. Наблюдая эту сцену высшего единения в порочном удовольствии, Пауль впервые в жизни пожалел о том, что не курит! Когда обе бесконечно длинные сигареты наконец-то истлели, Шеф привычно приказал:

— Зигфрид, поскольку речь сейчас идет о вашей жизни, я убедительно просил бы вас подробно изложить обстоятельства дела — на этот раз без эвфемизмов!

12. Чужие секреты

К своему стыду, Пауль довольно туманно представлял смысл мудреного словечка «эвфемизмы». Если под ним подразумеваются двусмысленности, недомолвки и иносказания, значит, Зиги фон Клейст полностью проигнорировал предостережение Карла Кольбаха, когда начал искренний и правдивый рассказ о своих злоключениях.

Зигфрид покинул родовое гнездо пяти лет от роду и в силу своего юного возраста пребывал в полном неведении относительно содержания научных изысканий своего дедушки — экстравагантного ученого-естественника, преуспевшего в химии и медицине, а также в археологии. И счастлив был бы сохранить означенное неведение по сию пору…

Но, увы, его затянувшуюся интеллектуальную невинность разрушил некий Александр фон Штерн, нанятый нынешними владельцами Замка на должность хранителя библиотеки. Этот субъект сделал Зигфриду недвусмысленное предложение: он-де готов предоставить молодому человеку документы имущественного характера, обнаруженные им лично в книгохранилище Замка в обмен на… ученые записки его дедушки

Фридриха фон Клейста, ныне осевшие в закрытых научных архивах, подведомственных профессору Вейстхору. Зигфрид пришел в полное замешательство: во-первых, он впервые слышал о дедушкиных научных трудах, находящихся за пределами Замка, а во-вторых, сильно сомневался в существовании якобы обнаруженных библиотекарем документов, предлагаемых в качестве объекта торга.

Прежде чем приступить к изысканиям в наукоемком наследии предка, Зигфрид решил выяснить, — повинуясь исключительно внутреннему голосу, разумеется, — какие компрометирующие тайны имеются у самого профессора фон Штерна. Иными словами, как почтенному старцу удалось, едва прибыв в 1935 году из большевистской России, молниеносно получить немецкое гражданство? Натурализация заняла у пожилого научного авторитета всего-то двадцать один день — сакральное число! За разъяснением чудесного феномена Зигфрид отправился к своему доброму знакомому — Вальтеру Шелленбергу. Подобные чудеса как раз по его ведомству. Но Вальтер — ах, наш милейший Вальтер! — ведь герр Кольбах достаточно хорошо знает Вальтера? Так вот, Вальтер, за которым числился изрядный должок, объявил, что не станет терять драгоценное время на подобные мелочи и бегать по поручениям Зиги! Между нами говоря, этот вундеркинд от контрразведки страдает прогрессирующей манией величия, возомнил себя новым адмиралом Канарисом — и целиком погрузился в интриги, связанные с объединением управлений…

— Объединением управлений? — с интересом уточнил Кольбах.

— Именно так, — уверенно кивнул Зигфрид. — Я сам помогал Генриху разбирать документы… К осени планируют объединить СД и зипо²⁰ в единую секретную службу… Рейхсфюрера изрядно раздражают свары, которые ребята постоянно затевают между собой. Единое руководство приведет к большей эффективности работы — так он считает…

— Значит, в августе? — уточнил Кольбах.

— Скорее в сентябре: еще не все назначения согласованы… — продемонстрировал полную осведомленность фон Клейст.

— Своевременное решение! — на минуту задумавшись, одобрил Шеф Кольбах.

— И безусловно, мудрое! — кивнул Зигфрид. Именно судьбоносные административные новшества, которые готовились в руководстве СС, побудили его обременить Рейхсфюрера информацией о расовой неполноценности родственницы Вальтера Шелленберга. Единственный результат — у многострадального барона фон Клейста стало одним ненавистником больше!

— Вы избрали неверную стратегию, штурмбанфюрер, — цинично ухмыльнулся Карл Кольбах, наскоро сделав запись в блокноте. — Зачем было тревожить Генриха, когда вы могли просто пойти поболтать об опере со стариной Мюллером²¹!