Замок в Испании
Шрифт:
— Grades [7] , Лука, — сказала я. Наверное, он понял меня, так как снял свой черный берет и поклонился, прежде чем поспешить вслед за Десмондом. Анджела приподняла салфетку с другого маленького блюда и воззрилась на его содержимое.
— Похоже на нугу, — Она взяла большой кусок, понюхала и попробовала его. — У-у-у! Это действительно нуга. Как та, что мы покупали в Барселоне. Помнишь?
Я улыбнулась. Анджела, похоже, принадлежит к той породе людей, которые могут есть все, что захотят, сохраняя при этом стройную, привлекательную
7
Спасибо (исп.).
Я отвернулась. Придется долго ждать до полудня. Мы встали рано, и теперь не было еще и десяти. Вспомнив, что у меня в комнате остался бинокль, я пошла за ним, затем вернулась, чтобы осмотреть поросшие лесом склоны. Чуть заметная тропинка представляла собой всего лишь следы колес. Я нашла место, где она пересекала первый гребень горы, но здесь было недостаточно высоко, чтобы видеть, что делается дальше. Я снова увидела двоих мужчин — они шли параллельно дороге через деревья, на расстоянии примерно пятидесяти ярдов друг от друга.
Я наблюдала за ними до тех пор, пока они не пересекли гребень горы, затем положила бинокль обратно в футляр.
— Куда ты идешь? — спросила Анджела, когда я направилась к двери. — Хочешь нуги?
— Можно понаблюдать за охотниками, — предложила я. — Я собираюсь подняться наверх, чтобы лучше рассмотреть. Пойдем? Оставь эту липкую массу калорий.
— Только еще один кусочек…
Комнаты наверху составляли подобие галереи, идущей вокруг внутреннего двора: ряд огромных комнат с обеих сторон огромного коридора. Звук моих шагов жутковатым эхом разносился по дому, и Анджела поспешила догнать меня.
Я подождала ее в конце коридора, прежде чем открыть дверь последней комнаты, и мы вместе вошли туда. В ней пахло сыростью и плесенью из-за дождя, проникавшего в оконные щели. Но пол казался крепким, хотя и поврежденным непогодой. Я снова достала бинокль и медленно осмотрела склон горы с помощью мощных линз.
— Видишь их? — спросила Анджела с набитым нугой ртом.
— Пока нет. Они с другой стороны первого гребня, но мы должны поймать их, если они поднимутся выше.
За гребнем гора взмывала ввысь к застывшему заснеженному полю. Она была крутой, слишком крутой для машины.
Машина и хижина, наверное, находились в небольшой долине за гребнем, через который они только что прошли, я снова была слишком низко, чтобы видеть их.
— Мы все еще недостаточно высоко.
— Тогда давай поднимемся выше.
Я покачала головой:
— Выше только башни и стены. Туда пришлось бы долго карабкаться. И ты помнишь, что Десмонд сказал по их поводу.
— Ну, может, они взберутся на гору и мы их увидим.
— Может быть, — согласилась я и подняла бинокль. Там ничего не двигалось.
Я застыла. В отдалении прозвучал приглушенный винтовочный выстрел. Анджела тоже услышала его.
— Они кого-нибудь подстрелили? — взволнованно спросила она. — Дай
— Подожди. Кто-то выстрелил, но мне кажется, выстрел прозвучал высоко в горах. Там какое-то движение.
Кто-то медленно спускался по склону. Я увидела, что это животное, большой олень, который упал на колени, затем с трудом встал и заковылял вниз по склону.
— Бедняга! — с сожалением сказала я, отдавая бинокль Анджеле и показывая, куда смотреть. Даже без бинокля я могла видеть тяжело бредущего оленя — темное пятно на снегу, отчаянно пытавшееся спастись.
— Я вижу его! О, посмотри… — Теперь и Анджела испытала тот же ужас, что пережила я.
Снова раздался выстрел.
— Он убил его! — воскликнула Анджела. — Как мужчины могут быть настолько жестокими? Пусть только Десмонд вернется!
— Это стрелял не Десмонд, — возразила я. — Они с Лукой еще где-то за гребнем горы. Это, возможно, тот человек, с которым Десмонд хочет поговорить.
— Тогда, надеюсь, Десмонд заставит его отдать все, что тот должен, до последнего цента. Он… — Анджела внезапно оборвала себя. — Я вижу его! Он несет винтовку. Он идет через деревья к бедняге.
— Дай посмотреть, — сказала я, выхватывая бинокль.
Какой-то мужчина большими шагами направлялся из-под покрова деревьев к упавшему оленю. Животное все еще слабо двигалось. Это был очень высокий человек. Когда он приблизился, я увидела винтовку у него в правой руке. Он положил винтовку и опустился на одно колено перед оленем. Я нахмурилась. Он был очень похож на Десмонда, но куртка другая.
— Что он делает?
Ноги оленя слабо дернулись.
— Кажется, наносит ему coup de grace [8] , — тихо ответила я.
8
Последний удар, которым добивают, чтобы прекратить страдания (фр.).
— Что?
— Олень еще не умер. Он добивает его.
— Ух! Хотела бы я убить его самого. Подумать только, убить животное только для того, чтобы повесить рога на стену.
— У него нет рогов, — сказала я. — Наверное, он убил его ради мяса.
— Если только этот Лука предложит мне оленину…
— Да, ради мяса, — пристально всмотревшись, подтвердила я и почувствовала дурноту. Я не могла ошибиться по поводу того, чем он занимался сейчас, — он отрезал одну из ног, чтобы освободить филейную часть. Я передала бинокль Анджеле.
— Думаю, что не вынесу этого зрелища, — с содроганием сказала она. Но взяла бинокль и принялась зачарованно наблюдать за крошечной фигуркой на белом склоне. Теперь он выпрямился, положив филейную часть с несодранной кожей на плечо, затем наклонился, поднял винтовку и стал медленно спускаться по склону со своей пошей.
«Раб привычки, — с отвращением подумала я, вспомнив слова Десмонда. — Он вернется в хижину, снимет шкуру с бедра, позавтракает и приляжет отдохнуть». Я подумала, что та сцена, свидетельницей которой я стала, не слишком отличалась от того, что происходило с домашними животными по всему миру каждый день. В конце концов, когда мы ели дома жаренное на углях мясо, то не думали о его происхождении.