Замок янтарной розы. Книга 2
Шрифт:
Остальные, уцелевшие участники похода, расселились в столице, получив солидную пенсию от Королевы Ирилинн и Короля Томаса, которого за глаза некоторые на свой страх и риск называют Королём Моржом. Король ярится и по старой памяти распускает клешни, если такое слышит. Поэтому храбрецов не так уж много.
Правда, нашлись матросы, которые не смогли расстаться с морем и попросились на королевский флот. Корабли, которым уже нет необходимости участвовать в завоевательных походах, просто патрулируют берега и занимаются потихоньку рыболовным промыслом. Только названия Ири заменила – вместо «Славы
Да, Старый король действительно объявил законной наследницей Ири. Хотел – меня. И все они дружно уговаривали. Но я стояла насмерть, потому что мы с Генрихом так и не успели пожениться, и я не имею никакого отношения к роду Арвед.
Правда, Ири была совершенно не в восторге от свалившейся чести, а особенно был не в восторге старый морской волк Морж, когда ему тоже напялили корону – ведь по законам Королевства, муж наследницы садится на престол рядом с ней.
Но хотя они и артачились, получается у них неплохо, а народ неожиданно их очень полюбил. А может, поэтому и полюбил, что артачились. Про них много песен и баек в народе ходит – люди любят сказки о том, как простой моряк, полюбивший принцессу, вдруг становится королем. Так что стоит этим двоим появиться на публике, им прохода не дают толпы счастливых подданных. А в остальное время осаждают еще более многочисленные толпы придворных и министров с кипами бумаг. В общем, Ири часто сбегает ко мне посидеть в тишине. К моей огромной радости.
В Замке янтарной розы нет посторонних. Я даже слуг не держу. Мне физически больно видеть здесь чужих людей – словно пускаешь чужих людей в душу. Словно Подарок – до сих пор часть меня. По счастью, Замок янтарной розы ко всем своим удивительным свойствам ещё и уборку сам в себе проводит. Как он это делает – ума не приложу. Наверное, так же, как дикие лисы, которым нет нужды каждый день мыться с шампунем, чтобы оставаться обаятельными красавцами. И это очень хорошо, потому что я точно надорвалась бы прибираться во всей этой громадине и мыть такое количество витражей.
Окно снова хлопнуло. Прохладный ветер коснулся моей щеки, будто провёл невидимыми пальцами. Я ведь только что закрывала! Безобразие.
Опять вскочила и втиснула непослушный витраж в оконную раму. Он сопротивлялся.
Но как только у меня получилось, с тихим скрипом распахнулась дверь.
– Эмбер, ну сквозняк же! Уйми ты, наконец, Подарка. И вообще – дуй на свою прогулку. Покоя нам не будет, пока ты не проветришься. И Замок твой, кажется, такого же мнения. Сил нет смотреть на твою бледную физиономию.
Я с сомнением бросила взгляд на окно. Даже его многоцветие не могло скрыть, что там начинается настоящее буйство стихии. Ну да ладно!
– Я на полчасика!
– Да иди уже, иди! Я тут посижу пока.
Поколебавшись немного, звездоскоп я решила с собой не брать. Всё равно в такую погоду ничего не увидишь.
До моря и правда было недалеко. Ближайший холм обрывался прямо в морские пучины, и я остановилась на самом краю, привычно всматриваясь в горизонт. Туда, где была невидимая Завеса. Её
А тем более, у меня больше не было магии, чтобы попытаться это изменить.
Моя магия… она просто исчезла. Словно я вырвала её из себя с корнем в том последнем, отчаянном рывке. А заодно и часть своей души – и оставшееся перемешалось там, на дне, хрупкими осколками воспоминаний, которые ранили при каждом прикосновении к ним. Эту пустоту не получалось заполнить, как бы я ни старалась.
Ропот тёмных волн в белом кружеве пены, высокие буруны взрываются брызгами там, где обрушиваются на скалы далеко внизу. Капли солёной воды приносит ветер, и они падают на мои губы, будто слёзы. Позабытый вкус. Я ни разу не плакала с того дня.
Буйство стихии тревожит что-то давно позабытое глубоко внутри, отзывается там, где я думала, всё уже мертво. Бередит душу. Поэтому я стою на берегу, всматриваюсь в клокочущее небо и его отражение в танце пенных валов, и не могу заставить себя отвернуться и уйти. Еще минуту! Хотя бы одну. И домой.
Но минута утекает за минутой, а я всё стою. Можно было бы даже спуститься вниз, ближе к морю – неподалёку есть подходящая тропа, но в такую погоду есть риск поскользнуться на мокрых камнях, и я не хочу рисковать.
Ветер сегодня и впрямь разбуянился. Он срывает ленту с моих волос, и коса расплетается. Светлые пряди сначала швырнуло мне в лицо, потом взметнуло, и они перевились с ветром в его прихотливом полёте.
Прижимаю руки к груди. Не могу понять, отчего всё сильнее и сильнее бьётся сердце.
– Ты стала ещё красивее, чем я помнил. Не представляю, как такое возможно.
Медленно, очень медленно оборачиваюсь. Нельзя раньше времени верить в невозможное. Потом слишком больно будет увидеть пустоту и понять, что это всего лишь ветер и моё отчаянное, сумасшедшее желание хоть раз услышать звуки родного голоса.
Он стоит за моей спиной в нескольких шагах и просто смотрит. Усталость на обветренном лице, но серые глаза смотрят так, будто Генрих хочет выпить мою душу, как моряк, умирающий от жажды посреди океана – последний глоток пресной воды. Незнакомая одежда – плотный серый плащ и чёрное, а ещё он остриг волосы коротко и в ухе нет серьги. Но это всё-таки он.
Прижимаю ладонь к губам, давлю то ли смех, то ли всхлип, и молча пролетаю разделяющие нас метры, бросаюсь ему на грудь. Он прижимает меня к себе до хруста костей, укрывает нас обоих плащом, и я теперь только понимаю, что смертельно замёрзла.
– Как… как…
Отвечает не сразу. Целует мои волосы, брови, веки, куда попало, и я, забыв обо всём, подставляю лицо его шершавым, солёным как море губам.
– Когда я оказался в состоянии… снова уйти в море… сначала думал, голыми руками разорву эту проклятую Завесу, так был взбешён. Но ты же знаешь, я стараюсь подходить с умом… к препятствиям.
– Планы внутри планов и ещё парочка запасных на случай неожиданностей… я помню… - счастливо отозвалась я, прижимаясь губами к ямке на его шее и вдыхая всей грудью любимый запах.