Замок. Откровение черного колдуна
Шрифт:
Мысли сосредоточились на проблеме, и юноша хотел разобраться непосредственно в том, почему отец, во что бы то ни стало, вознамерился сыграть его свадьбу (братьям такого не предлагал), но его размышления прервали, прервали грубо, и Тим собрался уже обругать незадачливого слугу, который не имел права отвлекать его. Он обернулся и замер. Невдалеке стоял сам Крониус, поддерживаемый под руку лакеем.
Да, это был уже не тот седобородый мужчина, азартно ведущий свою армию в бой, не тот, кто крушил замки и стирал в пыль города. Это был измученный жизнью старик, совершенно седой и еле передвигающийся на ногах. Щеки впалые, глаза затуманенные и еле видящие. Лицо и руки иссохшие и время от времени подрагивающие.
Крониус оттолкнул лакея в сторону и стал медленно подходить к сыну. Тот склонил голову, протянул ему руку и, поддерживая отца, подвел к скамеечке. Сев, барон расправил узорчатый плащ с фамильным гербом и, стряхнув несколько опавших листочков, заговорил тихим протяжным голосом.
– Я не хотел нарушать твоего покоя и уединения, но у нас остался один не оконченный разговор и мне нужно убедиться, готов ли ты к завтрашнему ответу.
– Но отец…
– Я знаю, что ты скажешь, но хочу предупредить, что ты единственный мой сын, который меня понимает и ценит. Ценит не как барона и богатого отца, после смерти, которого останется большое наследство, а просто как… любимого человека, который нужен…
– Я понимаю тебя и про все это давно знаю, но я не могу поступить так, как ты хочешь и не из-за того, что она не красивая и не из-за того, что не люблю, а из-за того, что мне дорог ты, отец.
– Я слишком стар, мои дни сочтены. Уже сейчас я вижу по ночам дьявольские видения, свидетельствующие о моей кончине, и я понимаю – этот день не за горами.
– Не говори так, ты пугаешь меня.
– Смерть всегда пугает людей. Они знают, что она придет, и все равно боятся этого момента, они каждый раз пытаются отодвинуть этот миг дальше, прожить больше. Я не хочу. Я много видел и много сделал, возможно, мне придется заплатить за свои ошибки. Ты, как и другие братья, продолжатель нашего фамильного рода. Что будет, если твоя жизнь внезапно оборвется и после тебя никого не останется? Кто будет плакать, горевать, возносить мольбы к Всевышнему?
– Но это еще так далеко, за это время может многое произойти.
– Да, ты прав, когда-то, будучи в таком же возрасте, как и ты, я тоже считал, что время течет медленно и его хватит с избытком, но посмотри, в кого я превратился сейчас. Мне шестьдесят пять, а выгляжу и чувствую я себя не девяносто, у меня уже нет сил, бороться с болезнями, а как все хорошо начиналось!
Старик закрыл глаза и откинулся к спинке скамеечки. Его подбородок подрагивал, но на лице расцвела озорная, совсем не сочетающаяся с его годами, улыбка. Он вспоминал давно ушедшую молодость, походы, битвы и завоевания, осады цитаделей… «Нет! – он резко открыл глаза. – Я не буду вспоминать. Жалкий народ, пусть копается в своей мерзости. Ненавижу его!» Его лицо моментально изменилось, в нем появилась ярость и отвращение, глубокие борозды морщин появились на лбу, висках, щеках; его руки задрожали от нахлынувшего гнева, и он крикнул:
– Слуга, отведи меня в дом!
– Может мне стоит проводить тебя?
– Нет! У тебя мало времени, используй его для достойных мыслей.
– Все решено. Сейчас, видя твое состояние, я не намерен жениться ни на ком бы то ни было, даже на самой прекрасной девушке мира и мое решение неизменно. Я не нашел ту, которой бы отдал руку и сердце.
Крониус размахнулся и ударил сына тыльной стороной руки по лицу, потом покачал перед ним иссохшим пальцем и повторил:
– У тебя мало времени!
Слуга подошел ближе, поклонился барону, его сыну и, взяв Крониуса под руку, сопроводил в дом.
Вновь оставшись в одиночестве, Тим провел пальцами по щеке и медленно пошел вперед, ища более уединенное место. Он должен был разобраться в происходящем,
Бал, как всегда по традиции, распахнул свои объятия в полдень. Слава о нем давно разлетелась по самым отдаленным уголкам империи. Начиналось приготовление, как и положено в таких случаях, за неделю, а то и раньше. Все слуги имения и гостиного двора выполняли возложенные на них задания и поручения. Совсем скоро, под строгим надзором барона, неприступный грозный замок, превращался в поистине великолепный рай, как для его обитателей, так и тех, кто в этот день будет приглашен. Все расцветало и благоухало тончайшими ароматами, никто не мог упрекнуть Крониуса в скупости – он не жалел денег ни на что. Золото… Лишь золоту и серебру отдавал предпочтение старый барон, однако и во всем остальном виделась исключительная роскошь.
Наступала центральная часть торжества. В имении присутствовали только избранные люди. Великолепное разнообразие фасонов поражало глаз даже самых изысканных модниц, каждая из которых хотела выделиться из толпы и привлечь к себе внимание сыновей барона. Вокруг сновали слуги, разнося подносы с разнообразными и подчас удивительными блюдами. Некоторые гости мило беседовали друг с другом, другие, окунувшись в чудесную музыку и вовлеченные в водоворот танца, выплескивали свои эмоции через знакомые и давно полюбившиеся па; третьи, просто восхищались красотой имения и богатством Крониуса. Но все без исключения были довольны и старались не упустить свой шанс, в очередной раз, приглашая на танец понравившегося кавалера.
Здесь же, рассматривая приглашенных и легким движением головы приветствуя их, как и полагается сыну барона, находился Тим. Он, один из немногих, кто ненавидел балы и всевозможными способами отговаривал отца от их дальнейшего проведения, но тот лишь хитро улыбался и отрицательно качал головой. Рядом с юношей стоял, пожалуй, единственный друг в имении – Эдуард. Он на протяжении пятнадцати лет исправно следовал за Тимом. Старше его всего на два года, Эдуард не раз приходил к нему на помощь в особо трудных моментах жизни молодого барона. С детства он помогал Тиму в решении сложных проблем, предлагая помимо вариантов друга, свои собственные выходы из тупиковых ситуаций. Теперь же Эдуард умел все, что делал Тим: ездить верхом, стрелять из лука, легко владеть мечем, двумя.…Из простого деревенского парня он превратился в строгого (к самому себе) светловолосого, кареглазого юношу с обворожительной улыбкой и обходительными манерами. Он, как губка, впитывал в себя все, чему его обучали и быстро привык к ненависти барона, за то, что его сын связался с каким-то безродным оборванцем.
Крониус, чувствуя себя при подобных пиршествах бароном, королем, императором… восседал на золотом троне с гербом меченосца на белом льве на красном фоне. Он рассматривал людей, не удосуживаясь даже кивать им в ответ. Сегодня он был в приподнятом настроении и, посмеиваясь, беседовал с советником, по всей вероятности о каких-то «важных» делах, затем резко встал, хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине, и когда музыка остановилась, а танцующие пары прекратили свои движения и подошли ближе, расправил складки красного плаща и торжественно объявил: