Заморозки
Шрифт:
— Найдётся работа, найдётся. Мы же советские люди, всё можем.
— И сколько таких мест? — спросила Лена. — В смысле, в Ливии?
— На нашу группу хватит.
— На всю?
— Даже и на всю.
Ну, это вряд ли. Мы уже прикидывали. Кто-то и здесь устраивается хорошо, кого-то не пускают обстоятельства, кто-то просто робок. От трех до пяти — вот наш прогноз. Я склоняюсь к трём.
— И когда… Когда записываться?
— Не записываться, а писать заявление. Вот по этому адресу, заказным письмом. Образец и перечень документов прилагается, — и Надя раздала отпечатанные листки. — Документы,
— А мы, стало быть, есть? — спросила Лена.
— Стало быть, есть, — подтвердила Надя.
— И что, полная гарантия?
— Полную гарантию, как известно, дает страховой полис. Я ведь не вербую, не уговариваю. Просто сообщаю, что есть возможность. А делать попытку, или сидеть на попе ровно, каждый решает сам.
— Ясно, — сказал Женя. — А сроки? Когда подавать заявление?
— Чем раньше, тем лучше. Вопрос будет решаться в августе.
«Матадоры» объявили последний танец. Пора, пора расходиться: у работников общепита рабочий день подходит к концу. Скоро троллейбусы и трамваи разъедутся по депо, а люди не зажравшиеся, чтобы на такси домой добираться.
Кто-то будет догуливать под открытым небом, благо лето и нет дождя, кто-то на квартире, а мы — домой, в Сосновку. Режим, режим, всё рассматривается с позиции предстоящего матча. Да и хватит, право. Погуляли. Нужно будет — погуляем ещё. Но в тесном кругу, а четыреста человек — это слишком.
Мы зашли за угол, где я оставил «ЗИМ».
Смотрю — трое милиционеров, и между ними — Петровский. В наручниках.
Капитан подошел, отдал честь.
— Задержали, — сказал он, обращаясь не ко мне, а к Ольге. — Пытался нанести ущерб автомобилю. Разбить лобовое стекло. Взят с поличным. С топориком в руках.
— Я не хотел! — крикнул Петровский. — Это шутка! Не докажете!
Но на него внимания ни милиция, ни девочки не обращали.
— Отлично, капитан, — сказала Ольга с интонациями княгини. Той самой, что правила Русью и всяческими способами изводила древлян.
— Что будем с ним делать? — кивнул капитан в сторону Петровского.
— А что положено, то и делать. Задержать, составить протокол, а там уж следствие им займется.
— Значит, нарушение общественного порядка, покушение на уничтожение имущества граждан, неповиновение законным требованиям сотрудников милиции, сопротивление при задержании, состояние алкогольного опьянения…
— Вот-вот, — сказала Ольга.
Капитан ещё раз отдал честь.
Тут как раз подъехал милицейский «УАЗ», и Петровского неделикатно усадили на заднее сидение.
Человек десять были тому свидетелями — из наших, из выпускников.
Картина Соловьёва «Приплыли», да.
Видно, Ольге не понравилось поведение Петровского, она подумала, решила, что тот не остановится, и учудит какую-нибудь пакость. Позвонила в отделение милиции, представилась и попросила прислать наряд милиции. В засаду у «ЗИМа». Обыкновенной гражданке, конечно, отказали бы, но отказать дочери Стельбова? Идиотов нет. Удивительно, что только капитан, могли и майора прислать. Да что майора, полковника!
И вот — не ошиблась Ольга. Взяли Петровского.
Уже когда мы ехали по городу, Ольга объясняла:
— Он перешёл черту, Петровский. Ты, Чижик, добрый, ты бы простил, а я нет.
— Да я не то, чтобы добрый, но…
— Что «но»? Что ты предлагаешь? Дать по мордасам, да и отпустить? Может, им это и нужно: «зажравшиеся» избивают простых людей. Нет, так не пойдёт.
— Но ведь ему теперь…
— Только то, что положено. Но по всей строгости. Такое прощать нельзя: сегодня он машину изуродует, а завтра бутылку с бензином в окно бросит. В комнату Ми и Фа.
— Так уж и бросит…
— Не дам ему ни малейшего шанса.
— А то, что наши видели, это хорошо, — добавила Надя. — Пусть видят и всем расскажут, чтобы понимали — не со своим братом связались. Тут мордобитием не ограничится. Тут срок будет реальный. Да ты же сам сказал — три года, значит, догадывался?
— Догадывался, — признался я. — Но если бы позвонил я, это одно. А Ольга — другое.
— В другой раз обращайся прямо, это тебе не шахматы — варианты считать, — сказала Ольга. — Меня папа предупредил: возможны провокации, и действовать нужно грамотно. По закону.
Значит, по закону. Действительно ли Петровский просто разозлился на меня, из банальной зависти, или его подговорили? Следствие разберётся. Следствие очень даже разберётся. Я думаю, что подговорили. Топорик вот так запросто со стенда не возьмёшь.
Мы выехали из города. Я включил приёмник — для разгона грустных мыслей.
Странно, ещё нет часа ночи, но на длинных волнах тишина.
Переключился на средние. Тут-то ретранслятор «Маяка» наш, чернозёмский, близкий.
Опять тишина. Венгрию слышу, но венгерский язык, он особый. Только и разобрал, что «Москва».
Может, Петровский успел антенну повредить? По всей строгости ответит!
Но мы уже приехали.
Пока я заводил машину в гараж, пока то, пока сё…
«Спидолу» я включил в половине второго.
Нет. Ни «Первой программы», ни «Маяка» поймать я не смог.
На коротких волнах нашёл «Би-Би-Си».
— В Москве на улицы выведена бронетехника. Общественный транспорт, включая метрополитен, не работает с двадцати трёх часов. Телефонная связь не действует. Радио безмолвствует. Телевидение транслирует настроечную таблицу без звукового сопровождения. Связь с британским посольством нарушена, — сообщил диктор.
Глава 14
1 июля 1978 года, пятница
Звездопад
Касiў Ясь канюшыну
Касiў Ясь канюшыну
Касiў Ясь канюшыну
Паглядаў на дзяўчыну!
«Спидола» стояла на скамеечке, в тени рябины, и радовала нас веселыми песнями. Радиовещание возобновилось в десять утра, до этого отечественные станции помалкивали, а зарубежные признавались, что ничего не знают, ничего не понимают, но думают, что дело серьезное.