Заморская невеста

Патни Мэри Джо

– Значит, вот почему вы стали путешественником? Из любви к приключениям?

– Только отчасти. – Кайл устремил взгляд в никуда. – Из всех вещей, стоящих в детской, мне особенно нравились глобус и белые пятна неизученных земель на нем. На старых картах я часто видел надписи: «Здесь должны быть драконы». Мне не терпелось своими глазами увидеть драконов, но есть и другая, более важная причина, по которой я отправился путешествовать: я хотел узнать, кто я такой на самом деле.

Трот улыбнулась.

– Разве вы не Кайл Ренбурн, виконт Максвелл и наследник графа Рексхэма?

– Это

очевидные стороны моего "я". – Он наклонился вперед и разлил по чашкам остатки чая. – Дело в том, что на меня возлагали столько надежд, что я никак не мог понять, чего хочу сам. Долгие годы я завидовал своему брату. Будучи младшим сыном, он пользовался большей свободой, но обменял бы свою свободу на мою ответственность, не задумавшись ни на минуту.

– Вы оба чем-то похожи на ослов, которые изо всех сил натягивают привязь, чтобы добраться до недосягаемой травы.

Кайл усмехнулся.

– Вот именно. В конце концов, с помощью Констанции я понял, что почти во все цепи, которые я ношу, я заковал себя сам. Когда она умерла, я сбросил эти цепи и двинулся по пути, который привел меня сюда.

– И вы уже успели узнать, к чему стремитесь?

– Судьба сыграла со мной очередную шутку. Я привык чувствовать себя заложником титула и состояния, знать, что рано или поздно я займу свое место в палате лордов и буду принимать решения, от которых зависит участь страны. Но теперь я не прочь стать и пэром, и хозяином поместья. В любом занятии есть свои преимущества, и я надеюсь, что сумею облегчить жизнь своих арендаторов и соотечественников. – Он издал ироничный смешок. – Звучит напыщенно и нескромно, правда?

Трот вглядывалась в его выразительное лицо, думая, что Кайл никогда не станет напыщенным и нудным.

– Мой отец рассказывал мне, что девизом шотландской королевы Марии были слова «В моем конце – мое начало». Вот и вы решили объехать весь свет, чтобы убедиться, что вам предначертано быть там, где вы родились. Вы счастливый человек.

– Да, почти во всем. – Его лицо омрачилось, и Трот поняла, что он вспомнил о Констанции.

– И хотя рядом с вами нет любимой, у вас еще остаются дом, родные, ваше предназначение, – тихо продолжала она. – Вам можно позавидовать.

Выражение его лица смягчилось.

– Я помогу вам обрести дом в Англии.

Их взгляды встретились над пламенем. Трот хотелось поверить, что тепло в его глазах – отражение любви, но она была не настолько глупа. Она нравилась Кайлу, он желал ее, потому что мужчин влечет к женщинам, но предлагал ей только дружескую помощь.

– По крайней мере мне не придется притворяться мужчиной и быть шпионом.

Трот отставила пустую чашку и поднялась, разминая уставшие мышцы, а потом сняла верхнюю одежду и пояс с деньгами. Она решила лечь спать в легкой тунике и нижнем белье. Кайл был одет так же. Трот украдкой поглядывала, как он раздевается, как играют под тонкой тканью его мускулы.

Она надеялась, что Кайл предложит ей лечь вместе и укрыться сразу двумя одеялами, но он этого не сделал. Подавив вздох, она зажгла факел и направилась в святилище, где опустилась на колени перед Гуань Инь. Слабого света хватало, чтобы озарить лицо

богини с играющей на нем сочувственной улыбкой. Трот безмолвно произнесла молитву: «Госпожа, я знаю, что этот человек не для меня. Его сердце отдано другой, он возвышается надо мной, как солнце над облаками, честь запрещает ему поддаваться своим желаниям, если им не сопутствует любовь. Но ты – богиня женской власти и правды. Если есть способ соединить нас хотя бы на час, прошу, позволь этому свершиться. Клянусь, больше я ни о чем не попрошу ни тебя, ни его».

Затем она закрыла глаза и застыла неподвижно. Энергия вливалась в нее, согревая и наполняя тихой радостью, подсказывая, как надо поступить. Как человек чести, Кайл ни за что не согласится причинить вред слабой, беззащитной женщине, значит, надо убедить его, что с ней ничего не случится. И если верить Лин Лин, легче всего покорить мужчину, когда он охвачен страстью.

Но как пробудить в нем эту страсть? Направляясь обратно в первую пещеру, Трот погрузилась в задумчивость. Встав на колени на свое одеяло и повернувшись спиной к Кайлу, она просунула руки под тунику и развязала широкую полосу ткани, стягивающую ее грудь. Чувствуя на себе его взгляд, она медленно размотала ткань и, закончив, принялась массировать грудь, чтобы к ней прилила кровь. Да, он не сводил с нее глаз и наверняка представлял, каково было бы…

Трот обернулась, туника соблазнительно облегала ее женственный стан. Под пристальным взглядом Кайла она расплела косу и встряхнула головой, разбрасывая по – плечам волосы, потом распутала их пальцами и распустила по спине блестящими прядями.

– Иногда я так устаю оттого, что волосы стянуты на затылке.

Теперь он смотрел на нее по-новому, отнюдь не как бесстрастный друг. Сглотнув, Кайл отвел взгляд и расстелил свое одеяло.

– И неудивительно. Мой парик тоже причиняет неудобство.

Энергия пульсировала в ее теле в такт биению сердца – женская энергия инь, мощная и уверенная в своей власти над мужской ян. Медленными шагами Трот преодолела разделяющее их расстояние, готовая убедить Кайла, что они должны стать любовниками.

– Вчера ночью мне понравилось спать рядом с вами.

Он стиснул одеяло.

– Мне тоже, но сегодня было бы разумнее спать по отдельности.

– Разумнее для кого? – Трот опустилась рядом с ним на одеяло. Когда Кайл поднял голову, она придвинулась и поцеловала его в открытые губы прежде, чем он успел запротестовать.

Он обнял ее за талию и резким движением прижал к себе. Поцелуй длился, Трот прильнула к Кайлу, опьяненная страстью. Но она чувствовала, что Кайл еще не готов забыть свой проклятый кодекс чести джентльмена.

Ее опасения оказались ненапрасными: прервав поцелуй, Кайл отпрянул.

– А вы опасная искусительница, – с неловкой улыбкой заметил он. – Но со вчерашней ночи ничто не изменилось, моя дорогая.

Трот склонила голову набок, волосы свесились на одно плечо.

– Изменилась я сама. Вы слишком серьезны, Кайл. Вы любили, вас тяжело ранила потеря, и теперь вы боитесь ранить меня. Я ценю вашу доброту, но не станет ли вам легче, если вы узнаете, что я не влюблюсь в вас?