Замуж после 30-ти. Твое счастье – впереди!

Лузина Лада

А обещание — временное рабство. Сказал — делай! Хочешь-не хочешь, можешь, не можешь. Посему меня не покидает паническая мысль: в тот день, когда я дам слабину и скажу «обещаю» всем оптом, мне и наступит конец. Во-первых, у меня тут же не останется и пяти минут на саму себя: я больше никогда не подпилю ногти, не вымою голову, не посмотрю новый фильм и доживу остаток дней грязным и необразованным чучелом. Во-вторых, если я таки пойду в гости к бабушке, потом подъеду поговорить о новой работе, потом загляну к маме, затем позвоню подруге, я точно не сдам статью до 29-го (то есть, завтра). А если буду продолжать в том же духе, мой издатель получит роман ближе к 2030 году.

«Неужели вы не понимаете?» — в отчаянии вою я. —

«Я не могу дать вам обещание. Потому что я его не сдержу!» Странно, мой вопль не производит ни малейшего впечатления… Или закономерно? Просто, в отличие от меня, нормальные люди не впадают в депрессию оттого, что из пяти данных ими обетов, исполнили только три. Не посыпают голову пеплом, не корят себя: «Я должна была понять, что не успею сделать и то и другое». Они преспокойно пожимают плечами и говорят: «Ну не сложилось».

За всю свою тридцатилетнюю биографию я встретила всего одного (!) человека, который ВСЕГДА держал данное им слово. «Ты мне обещал», — напоминала я. Он смотрел на меня мученическими глазами, скрежетал зубами, вздыхал и делал. Зато я знавала немало людей, которые, будучи припертыми к стенке твоим «ты обещал», буквально взрывались от возмущения и с криком сбрасывали «рабские оковы»: «Ну и что? Чего ты от меня хочешь теперь? У меня изменились обстоятельства!»

К несчастью, тот, единственный, обязательный индивидуум, являлся по совместительству моим непосредственным начальником. Он-то и привил мне три отвратительных черты:

а) невротический страх «пообещать и не сделать»;

б) привычку анализировать последствия «не сделанного»;

в) иллюзию, что чужие обещания тоже чего-то стоят, благодаря которой я постоянно попадаю в глупейшую ситуацию.

Смотрю на собеседника несчастными глазами и удивленно канючу: «Зачем же ты обещал, раз не был уверен?»

Ну, допустим, зачем мужчины дают дамам пустые обещания жениться, я еще понимаю. Обещание похоже на некий официальный договор, лишенный юридической, зато наделенный большой психологической силой. В результате сего соглашения, пообещавший получает кредит: доверия, любви, секса. Пользуется — и «делает ноги». В уголовном кодексе (не применимом, увы, к лживым любовникам) это называется мошенничеством.

Зачем моя мама в стотысячный раз обещает не перекладывать мои беззащитные вещи с места на место — мне тоже понятно. Чтобы в данный момент я успокоилась и от нее отстала… В простонародье это называется «ложь во спасение».

Зачем мой издатель требует от меня назвать ему «писанное вилами по воде» число сдачи романа — он объяснил мне сам. Исходя из его опыта работы с другими писателями, он приплюсовывает к названному ими сроку еще месяц-два, и таким образом узнает, когда он реально получит рукопись. Это называется «знание человеческой психологии».

Но зачем, отправляясь на вечеринку, мой муж пообещал мне не пить и быть дома в 21.00? Ведь, провожая его, я спокойно уточнила: «Думаю, сегодня вы крепко загуляете. Раньше двенадцати мне тебя ждать не стоит?» «Нет-нет…» — заверил он меня. И я, морально готовая к худшему, поверила и стала надеяться на «лучшее». Перестала воспринимать этот вечер как свободный, отменила встречу с подругой, перекроила планы и с девяти, сидела и доверчиво его ждала…

Согласно толковому словарю, «обещать» — означает «внушить другому надежду на что-то». И крушение подаренных тобой надежд на деле куда ужаснее, чем сам факт, сделал ты это «что-то» или не сделал. «Ну зачем? Зачем?» — кричала я. — «Скажи, зачем ты мне обещал?» «Я хотел быть дома в девять», — ответил он.

Бывает, лживые обещания даются сознательно. Но чаще мы обманываемся на собственный счет, принимая желаемое за возможное. И я не врала издателю, клятвенно заверяя его, что сдам роман через три месяца — просто оказалась не в силах рассчитать свои силы. И моя подруга, обещавшая отправится со мной на пафосное мероприятие,

где (по причинам, не касающимся темы данной статьи) мне требовалась моральная поддержка — не хотела меня подводить. Просто в тот день ей внезапно подвернулась крупная денежная сделка. И вообще, как постоянно повторяет моя мама, когда я упрекаю ее в том, что она снова нарушила то или иное слово: «Жизнь есть жизнь. Нельзя же все запланировать!»

Да, конечно, «человек предполагает, а Господь располагает», и даже в официальных контрактах фигурируют форс-мажорные обстоятельства, как-то: пожар, наводнение или хотя бы перелом ноги. Но, признайтесь честно, кто из вас, не сдержав обещание, мог хоть раз похвастаться такой уважительной причиной, как землетрясение?

Что же касается прочих житейский подвохов — поверьте моему неврозу «обещать и не сделать» — мы способны их регулировать. Нам просто лень утруждаться! Обещание ж не контракт, не юридический документ, его неисполнение не предполагает никаких серьезных взысканий. Ну побурчу я на маму, подругу и мужа, и все вернется на круги своя.

Или не вернется… Не имея никакой юридической силы, словесный договор, подчиняется, тем не менее, тем же законам. Если я не верну выданный в банке кредит, то пойду под суд. И уж точно не получу новую ссуду. Так же получивший от меня «кредит доверия», но не оправдавший его, будет мной осужден и оценен, как некредитоспособный. Я поняла и легко простила подругу, отказавшуюся от взятых на себя обязательств ради форс-мажорных денег. Но вдруг поймала себя на том, что автоматом вычеркиваю ее из планов («Нет-нет. Она может не прийти»), а, планируя что-либо вместе с ней, сразу отбрасываю это как «вряд ли осуществимое». Я перестала ей доверять столь же безусловно, как раньше! Это всего лишь нюанс наших долгоиграющих отношений. Но и самое несущественное, невыполненное нами обещание — всегда несет разрушительные последствия. Незаметные, на первый взгляд: нас ни в чем не упрекнут, нам скажут «ну ладно», но поставят в уме зарубку. Одну, вторую, третью — «не сделала», «не перезвонила», «не смогла». И постепенно «ей нельзя до конца доверять» переродится в «а стоит ли с ней связываться?»

Но если истинно близкие могут транжирить твое доверие годами, люди, которые стучаться в твою жизнь, получают этот «кредит» всего один раз.

Недавно N предложила мне любопытный проект. Потом пропала, а через три месяца объявилась, как ни в чем не бывало… Я отказалась. Зачем тратить время, ясно — она необязательный человек, с таким опасно начинать общее дело. Знакомая зазывала меня в увеселительную поездку. Но я ее знаю. Прошлый раз, отправляясь с ней в путешествие, мы заранее оговорили программу, а потом она пошла в разнос и забыла про все договоренности… Соседка рвалась ко мне в гости на пятнадцать минут. Но я ее знаю. Она всегда говорит «на пятнадцать минут», а потом сидит три часа, и весь твой рабочий график летит к чертовой бабушке…

…раз я тупо проспала утренний эфир на радио, куда меня пригласили в качестве гостьи. Кто из нас не просыпал — дело житейское. Однако, проснувшись, мне пришлось сходу смириться с унылой мыслью: на это радио меня не пригласят уже никогда. Они меня уже знают!

Мы не задумываемся, как часто наши отношения с другими завязываются именно с первого выполненного обещания. Обещания оказать кому-то услугу. Обещания прийти на свидание. Обещание сделать предложенную работу качественно и в срок. Мы не задумываемся, что, начиная (и тут же оканчивая) отношения с первого же неисполненного обязательства, мы навсегда остаемся в глазах обманутых людьми, про которых достоверно известно только одно: нам нельзя доверять, с нами лучше не связываться! Мы вряд ли узнаем, сколько человек давно вычеркнули нас из своих списков из-за одного-единственного несдержанного нами слова. Сколько предложений нам решили не делать. Сколько перспективных работ нам уже не предложат…