Замуж за бандита. Ты пожалеешь
Шрифт:
И когда понимаю, что всё чисто, поднимаю взгляд вверх.
Арсанов с какой-то любовью посматривает на красную и страшную змею, которая обвивает его руку. Не ту, которой он держал меня. Другую.
— Сбежала из террариума, очевидно, — отвечает совершенно спокойно. Гладит животное по телу и любовно спрашивает: — Она тебя напугала? Напугала…
Ненормальный!
— Она меня чуть не убила! — восклицаю.
— Убила? — морщится и снова поглаживает мерзкую змеюку. — Она безобидная. И домашняя.
Арсанов как ни в чём не бывало выходит из ванной. А я ошарашенно сажусь на бортик и обхватываю себя руками. Морщусь от неприятного ощущения на коже. Где ползала эта гадюка.
Тут же запрыгиваю в ванну. Не осматриваю, есть ли там кто-то ещё. Встаю под горячие струи воды, хватаюсь за мужской гель для душа и хорошенько оттираю эти ужасные следы. Тру до покраснения. Даже между ног, где она дотронулась до меня.
А сама не могу успокоиться.
Она трогала меня…
Боже!
Как только вспоминаю — начинаю чесаться.
Отбрасываю мочалку в сторону и смываю с себя пену. Хорошенько оттираю лицо, мою голову. И напоследок беру зубную щётку. Чищу ей зубы. Специально, без пасты. Чтобы этот ублюдок в следующий раз при чистке вёл щёткой, на которой есть присутствие его члена.
Так ему.
Убираю её обратно в стаканчик и хорошенько лью в рот ополаскивателя. Выплевываю его, осматриваюсь, наконец, по сторонам.
И когда не нахожу ни одной змеи, расслабляюсь.
Глава 11
Стою под горячей водой ещё несколько минут. Пытаюсь согреться.
Но вздрагиваю, когда дверь открывается.
Я что, не закрылась?
Резко оборачиваюсь, вижу на пороге Арсанова. Стоит, ухмыляется, засунув руки в карманы штанов. Осматривает моё обнажённое тело, которое я тут же прикрываю шторкой.
— Я уже всё видел, — произносит тихо и облизывает губы. — И трогал. И побывал. Есть ли смысл прятаться?
Он делает шаг вперёд, и опускает ладони на пуговицы рубашки. Расстегает их.
И я сразу понимаю, что он задумал.
— Не подходи!
Он поднимает взгляд с моих ягодиц на моё лицо. Обдаёт морозом всё тело и чеканит:
— Ты в моём доме. И я буду сам решать, подходить мне к тебе или нет.
Он дёргает за штору, что вырывается из петель. Из-за мокрых рук она соскальзывает, и я снова оказываюсь перед ним без защиты.
А он ликует.
Откидывает занавеску в сторону. Скидывает рубашку. Брюки. Трусы.
— И сейчас я хочу.
— Чего? — сглатываю.
Хищная улыбка растекается по лицу.
— Тебя.
— Не подходи, — угрожающе произношу.
— И что ты мне сделаешь? — выгибает вопросительно бровь.
А
Что? Плюну ему в лицо? Расцарапаю? Откушу член в следующий раз, когда он заставит встать меня на колени, чтобы отсосать ему?
И ведь понимаю, что в этой ситуации я беспомощна. Я — никто.
Поэтому, когда Арчи оказывается в ванне, опускает огромную ладонь мне на талию и дёргает на себя, я молчу.
Когда он вжимает меня в своё тело, касаясь горячей дубиной моих ягодиц, я не говорю ни слова.
Когда он наклоняется и ведёт губами по мокрой шее, только закрываю глаза.
Лишиться девственности в ванной — предел моих мечтаний.
— Боишься, — твердит на ухо, поднимаясь губами до мочки. Кусает её, облизывает, а я ежусь и отстраняюсь, когда чувствую волну мурашек, пробивающих тело. Уши — моё слабое место. Даже соски не такие чувствительные, как мочки.
— С чего ты взял? — нахально отзываюсь.
— Ты напряжена, — да попробуй тут расслабиться, когда мужик, которого ты знаешь суммарно меньше суток, прислоняется к тебе голым телом.
— Ты меня изнасиловать собираешься, — выдыхаю. А его ладонь скользит вниз. В опасную зону.
— Изнасиловать? — снова кусает за мочку уха, и я выгибаюсь. Неосознанно вжимаюсь ягодицами в твёрдый член, что проходит меж ягодиц.
Его тёплая рука проводит по низу живота.
— Перестань, пожалуйста, — прошу его умоляюще. Я не готова распрощаться со своей девственностью ТУТ. Особенно, когда только недавно по моим губам, там, внизу, дотрагивалась змея.
— Я буду делать, что хочу, — кусает за ухо. Прикрываю глаза, выдыхаю. Отстраняю одну руку от груди и упираюсь ладонью в стену, чтобы случайно не упасть. — Ты теперь моя собственность, с которой я сделаю всё, что захочу. И ты будешь подчиняться.
— Не дождёшься, — выпаливаю.
— Твоя самоуверенность тебя погубит, игрушка, — это обращение ко мне корёжит абсолютно всё в моём теле.
Чужая ладонь скользит вниз, на лобок. Касается пальцами поросли рыжеватых волос.
— Ненавижу волосы, — твердит брезгливо. Я сжимаю зубы. Они короткие! Даже толком отрасти не успели! — Избавишься от них потом.
Последнее, что волновало меня в крайнюю неделю — бритьё между ног. Да, гигиена прежде всего, но когда на тебя охотится маньяк, что жаждет отомстить твоему жениху и вернуть обратно в его руки, последнее, о чём ты думаешь — чтобы на тебе не было ни единого волоска.
Но я специально не буду этого делать.
Только потому, что ему не нравится.
Брезгливый? Может, тогда хоть не трахнет?
— Я не буду делать то, что ты говоришь, — срывается с губ, когда пальцы проникают меж губок и опускаются на клитор.