Замуж за мажора

Зайцева Кристина

Кир сминает мои губы своими. С жадностью ныряет в мой рот языком, втягивая носом воздух.

Сгребаю пальцами волосы на его затылке.

Его ладони сжимают мои ягодицы сильнее, заставляя ерзать по своему торсу.

Когда у меня заканчивается воздух, не сговариваясь начинаем соединять и разъединять губы. Теперь просто касаемся, но его язык все равно умудряется задеть мой. И теперь Кир становится будто ручным. Просто расслабленным. Его губы теперь такие мягкие…

— Я ненадолго… — шепчу, понимая, что это просто слова.

Только

мороз гнал меня домой все эти три дня. Чертов мороз…

— Я тоже… — бормочет Кир.

Когда ставит меня на ноги, голова кружится.

— Ты вино пила? — спрашивает вдруг, обхватив руками мои плечи и вжав их в свои.

— Пила, — вздыхаю в его куртку.

— А что-нибудь покрепче?

— Эмм… нет…

Кир замолкает на секунду, а потом говорит:

— Меня от тебя штырит, как от полбутылки вискаря.

Смею, подняв голову.

— После полбутылки не должно быть плохо? — морщусь и смеюсь такому ужасному сравнению.

Кир усмехается, глядя на меня сверху вниз.

— Только не мне, — заявляет с понтами.

Опять смеюсь, чувствуя, как уходят все мои страхи и волнения. Все уходит куда-то за кадр. Даже дед и калитка родного дома.

Бросив взгляд на красный джип, говорю:

— У тебя… прикольная машина.

Проследив за направлением моего взгляда, Дубцов отстраненно бросает:

— Спасибо.

Его профиль становится жестковатым. Эти метаморфозы в нем… Они волнуют меня. Заставляют напрягаться, будто я впитываю в себя его настроением. Мгновенно и без раздумий…

— Пошли, — вдруг стряхивает он с себя эти эмоции.

Толкает вперед и помогает сесть на пассажирское сиденье.

В прогретом салоне так хорошо, что я блаженно растекаюсь по сиденью.

Заняв водительское место, Кир оценивает мои блаженные кривляния и с улыбкой чешет бровь.

Сбрасываю шапку и расстегиваю куртку, спрашивая:

— Куда мы?

— Куда-нибудь, — пожимает плечом.

Мне это подходит. Под тихую музыку какой-то радиоволны, просто расслабляюсь. Темнота салона обволакивает. Как и знакомый запах мальчиковского парфюма. Как и то, что рука Дубцова вдруг оказывается на моей коленке! Слегка сжимает ее через колготки и джинсы и накрывает полностью, захватив при этом и часть моего бедра.

От неожиданных ощущений еложу по сиденью и сжимаю бедра, глядя прямо перед собой.

— Кофе хочешь? — хрипловато спрашивает Кир.

— Нет… — отвечаю заторможено.

За окном сменяются картинки, одна за одной. Я не знаю, куда мы едем, но я… ему доверяю. Настолько, что даже не считаю нужным требовать разъяснений о том, почему город практически остался позади.

Проехав каким-то двором, машина выбирается на пустырь и тормозит.

Рука Дубцова оставляет мое колено, а перед капотом разворачивается обалденный вид на город. Он похож на море огней, и, как бы не старалась, не могу определить ни одного знакомого объекта, потому что в этом море все сливается и теряется…

Может это ничего и не

значит. Может это просто… прогулка на машине, но я впервые в жизни вижу этот вид. Впервые в жизни! И мне нравится то, что он привез нас сюда.

— Ух ты… — Смотрю на Кира.

Откинув голову на подголовник, он задумчиво смотрит на город, а потом на меня.

На его лице блики от приборной панели. Он расстегнул пуховик, и под ним у него серая футболка.

Протянув руку, он захватывает пальцами мою кудряшку и лениво наматывает ее на палец.

— Нравится?

Киваю, кусая губу.

— Тебя легко удивить, да? — произносит вдруг.

Моя улыбка тает.

Обида от его слов захлестывает быстрее, чем успеваю подумать.

— Если ты так считаешь. — Отворачиваюсь к окну и складываю на груди руки.

И вид и момент теряют свое очарование, потому что Кирилл Дубцов снова нацелил на меня свои ядовитые стрелы, а я… я думала, что это развлечение он оставил в прошлом.

— Ань, — вздыхает.

Молчу, думая о том, чтобы попросить его отвезти меня домой.

— Обиделась?

— Нет.

— Это значит “да”?

Именно так!

— Отстань, Кир… — прошу его.

— Нельзя быть такой, мотылек, — говорит мягко.

— Какой? — выплевываю, повернув голову.

На его губах легкая улыбка, и это злит еще больше. Будто каждая моя эмоция его забавляет, но мне совершенно не смешно.

— Открытой книгой, — поясняет, не отрывая глаз от моего лица.

По крайней мере, это не так обидно, как быть неопытной наивной деревенщиной.

— Знаешь, по тебе тоже кое-что можно прочитать, — объявляю я, решая не оставаться у него в долгу.

— Правда? И что же? — вскидывает бровь.

— Ты высокомерный.

Его ухмылка на все сто процентов подтверждает мое умозаключение.

— Это не комплимент, Дубцов, — закипаю я.

Он упирается локтем в бардачок и подается вперед, явно настроенный развлекаться. За эти три дня я усвоила один урок — он может быть либо очень милым, либо настоящей занозой в заднице. Это зависит от того, какое в данный момент у него настроение, но… ни разу за эти три дня он не сделал мне больно по-настоящему. И сегодня не сделает. Потому что мы… кажется, мы встречаемся… И, даже раньше, чем села в его машину, я знала, какую цифру отправлю своей сестре. Я отправлю ее ей, потому что мы с ним — не тайна. Он дал это понять. И не один раз.

— Ты знаешь значение слова высокомерный? — интересуется с ленцой.

— Хочешь загуглить? — тычу в него подбородком.

— Я дружу с родным языком.

— Это значит, смотреть на других свысока, — решаю все-таки уточнить, чтобы не вышло так, будто мы совершенно, черт возьми, по-разному понимаем слово “высокомерный”.

— Знаешь в чем нестыковка? — чешет свой точеный подбородок.

— Понятия не имею, — фальшиво улыбаюсь.

Приблизив свое лицо к моему так, что я чувствую кожей его дыхание, Кир чеканит: