Замуж за принца любой ценой
Шрифт:
— Я не могу винить тебя, моя девочка, — Харалт качал головой, и в его глазах было тепло. — Но закон есть закон.
Чья-то рука сзади коснулась его плеча. «Не бойся». Там, во сне, она знала…
Адель проснулась, когда ветер обдал ее брызгами дождя.
Поежилась. Забралась подальше в корни, укрылась водным щитом, сразу стало немного теплее. Словно зверек в норе.
Вереск шелестел под дождем, упругие веточки легко прогибались, капли отскакивали в стороны. Меж складок коры старого тиса текли ручьи. Корни и ветви обнимали Адель, словно
«Не бойся, я с тобой. Все будет хорошо». Удивительно, но сон не пугал ее, казалось, в нем нет ничего страшного, несмотря на неизбежный приговор. Может быть, удивительное осознание того, что она все сделала правильно. Там, в той жизни.
Покой.
Адель долго смотрела по сторонам, и глаза постепенно смыкались.
До утра она проспала уже без снов.
— Ты что, спала в саду? — Роналд поймал ее на лестнице, вытащил веточку из ее волос. — Пряталась от меня?
— Я была в Каменном Саду, — сказала Адель, покой все еще наполнял ее сердце. — Мне нужно было подумать.
— Подумать? Надеюсь, ты не надумала увильнуть? Я свою часть договора выполнил, теперь дело за тобой.
— Я помню, — сказала она.
Так или иначе он станет ее мужем. Так или иначе это случиться. Какой смысл тянуть?
— Хорошо. Тогда вечером после ужина жду тебя, — Роналд широко улыбнулся. — И, знаешь что, надень какое-нибудь платье попроще, которое легче снимать, поменьше шнурков и застежек, это ни к чему. Все твои платья я и так видел, теперь хочу посмотреть без них.
Прагматично…
Весь день она не выходила из комнаты.
Ей приносили еду, но есть не хотелось.
«Он мой муж, — говорила себе Адель. — Остались только формальности. Все это не важно. Он мой муж. Я уже почти Адель Бреннан».
Это судьба любой девушки из благородной семьи. Без любви. И не важно, до свадьбы произойдет или нет, все уже решено, пути назад нет. Она уже поклялась.
Она ведь за этим приехала сюда. Всю жизнь была готова, ждала… И что же произошло? И даже нельзя сказать, что Роналд ей так противен. Она почти не боится его. Он так красив, просто невероятно. В нем чувствуется сила и королевское величие. И не смотря на сложный характер, с ним можно найти общий язык. Она могла бы быть счастлива с ним, перестав сопротивляться сама… возможно, могла бы.
Если бы не Йоан.
Если бы он уехал тогда, в самый первый день, как собирался. Она приехала в Несбетт, а он собирался уезжать. Одно случайное прикосновение пальцев стерлось бы из памяти без следа.
Было бы проще.
И, вместе с тем, она потеряла бы что-то важное.
Теперь Адель казалось — это предательство. Она не имеет права. Не смотря ни на какие решения, ни на какую помолвку…
Сердце разрывалось.
И чем ближе к вечеру, тем чаще Адель выглядывала в окно. Сама не понимала, на что она надеется. Но вдруг он вернется! Это невероятно, почти невозможно. Но вдруг?!
Она не понимала даже, как это сможет Роналду помешать.
И все же…
Она закрывала глаза, и видела, как всадник скачет где-то там, далеко, во весь опор, надеясь успеть. Лошадь вся в мыле…
Ее фантазия, не более того.
Йоана не было. Зато приехали Броди — Малком, Фелис и четверо их детей, старый Дайв остался дома на этот раз.
К вечеру Адель велела приготовить себе ванну с лепестками роз и душистой вербеной. Долго лежала в теплой воде, пытаясь хоть немного расслабиться. Вымыла волосы.
Надела тяжелое парчовое платье, с самым огромным количеством шнурков и пуговичек, какое только смогла найти. Слишком дорогое, слишком плотно расшитое серебром, чтобы его можно было легко порвать.
Зажгла свечи.
И никуда не пошла.
Если Роналду надо, пусть приходит к ней сам.
Дверь распахнулась резко, с грохотом.
— Прости, — весело сказал он. — Руки заняты.
В одной руке у Рона была здоровенная бутыль вина и корзинка с персиками. В другой — миска с пирожками и целая баранья нога сверху. Вряд ли он тащил все это от кухни, но, по крайней мере, в дверях взял сам, выпроводив слуг.
— Я знал, что ты не придешь, — сказал он. — Но не думай, что сможешь отвертеться.
— Я ждала тебя, — сказала Адель, поднялась на встречу.
Страх ушел, осталась только покорность судьбе.
Она не станет даже закрываться от него, так проще. Возможно, ей даже будет казаться, что она влюблена.
Его аура ослепляет.
А сам он так старается быть милым…
— Вот, смотри, что я принес! — весело говорит он. — Мне сказали, что ты сегодня ничего не ешь, наверняка голодная и злая. Так что я решил тебя накормить, чтобы ты была сытая и довольная.
И выгружает припасы на стол, расставляет. Вытаскивает из-за пояса два серебряных кубка, у одного погнулась ножка, Рон серьезно выправляет ее, крутит, но изгиб заметен все равно.
— Ладно, это будет мой, — говорит он. — Иди сюда. Смотри — вот эти пирожки с яйцом и капустой, эти — с ягодами. Какие ты любишь? Порезать тебе мяса?
Он достает нож и кромсает баранью ногу прямо на столе.
Наливает из бутыли вина, в свой кубок осторожно, он кривой и неустойчивый.
Ненавидеть его сейчас просто невозможно.
— Ну, давай же, Дел, иди сюда. Ты такая красивая сегодня.
Красивая… щеки запали, осунулись, и глаза из-за этого кажутся особенно огромными. Алые, чуть подкрашенные губы на совершенно белом лице.
Она садится.
Но есть не хочется совсем.
— Хотя бы выпей. Держи, — он сует ей в руку кубок. — Ты обещала сделать для меня все. Так что сначала пей. Давай.
— Хочешь напоить меня?
— Да. Честно, первый раз вижу девушку, которая так панически хочет избежать близости со мной. И даже теряюсь. Может быть, если напоить тебя — будет проще?