Замуж за принца
Шрифт:
При мысли о том, что высокомерный принц Бауэн может стать нашим правителем, у меня оборвалось сердце. Но он был законным престолонаследником.
— Элиза, ты не могла бы сообщить миссис Тьюкс, что у меня расстроилось пищеварение? Я хочу, чтобы сегодня вечером мне подали вареную курицу и немного хлеба.
Она выглядела такой подавленной, что мне захотелось ее обнять, как это делала мама, когда утешала меня в детстве. Разумеется, столь интимная ласка была совершенно недопустима. Королева Ленор была фарфоровой фигуркой, которой полагалось любоваться издали. Я не сомневалась, что стоит мне к ней прикоснуться, и она
Она подняла на меня измученные встревоженные глаза.
— Не позволяй изящным манерам обмануть тебя, Элиза. При дворе враги скрываются прямо у тебя на глазах.
В честь возвращения принца Бауэна миссис Тьюкс и кухарки подготовили изумительный банкет. Когда начался пир, я заглянула в Большой Зал и открыла рот при виде представшего моему взгляду изобилия. Горы жареных перепелов, копченых окороков и других деликатесов возвышались на серебряных подносах, мерцающий свет свечей отражался, преломляясь, от хрустальных бокалов, драгоценные камни сверкали на запястьях и в прическах дам. Принц Бауэн что-то рассказывал группе рыцарей, и их хриплый хохот заставлял недовольно хмуриться его тетку Миллисент. Укутанная в просторную черную накидку, она была единственной женщиной, не облачившейся в яркое платье, и напоминала ворона в окружении певчих птиц. Возможно, именно такого впечатления она и добивалась. Миллисент была не из тех, кто покорно соглашался затеряться в толпе.
Я спустилась в Нижний Зал, где ужинали слуги, и села рядом с Ислой и Хесслером. Мне очень хотелось как можно больше узнать о человеке, который когда-то мог стать нашим королем.
— Поздравляю с предстоящим бракосочетанием, — произнесла я после того, как Пела представила меня Хесслеру. — Вы уже готовитесь к свадьбе?
Хотя я искренне желала Пеле счастья, мысль о ее отъезде приводила меня в ужас. Мне казалось, что без ее поддержки мои неуклюжесть и невежество станут очевидны всем без исключения.
— Венчание состоится через несколько дней, — отозвалась Исла. — Королева уже все организовала.
Ее рука была опущена вниз, и я поняла, что она касается под столом ноги Хесслера.
— Куда собирается дальше отправиться принц Бауэн? — спросила я.
— Он ухаживает за дочерью короля Грентии, так что, скорее всего, он планирует туда вернуться. — Исла обернулась к Хесслеру. — Об их помолвке уже объявили официально?
Он отрицательно покачал головой.
— Отец девушки воспротивился этому браку. Мы туда не вернемся.
Его сдержанность мне понравилась. Слуги обожают сплетничать, особенно те, кто купается в славе своего господина. Но я ничего не слышала ни о сватовстве принца Бауэна, ни о полученном им отказе.
Хесслер наполнил кубок Ислы и обратился к ней:
— Не волнуйся. О нас хорошо позаботятся. На моего господина можно положиться.
Вскоре они уже обменивались влюбленными взглядами и перешептывались, как любая пара, которой хочется остаться в одиночестве. Я поспешно доела свой ужин и вернулась в покои королевы. Как я и ожидала, она уже была у себя, не пожелав участвовать в организованных в честь принца увеселениях. Входя в ее гостиную, я услышала голос леди Уинтермейл.
— Мадам, — увещевала она королеву, — принц Бауэн готовился исполнить в вашу честь песню. Уйти прежде, чем он это сделал...
— Меня не интересуют лживые восхваления Бауэна, — оборвала ее королева Ленор.
Я
Лицо леди Уинтермейл перекосилось от шока и испуга.
Королева Ленор вздохнула, а затем махнула рукой, отказываясь от своих суровых слов.
— Простите мне мою несдержанность. Я не подумала.
— Вы не должны забывать о том, что они братья, — настойчиво произнесла леди Уинтермейл. — Бауэн всегда был негодяем. Я провела в замке столько лет, что мне это известно не хуже, чем кому бы то ни было. Тем не менее он остается наследником престола. И это ситуация, за которую именно вы несете самую непосредственную ответственность.
— Мне об этом так часто напоминают, что забыть это просто невозможно.
— Вы можете его ненавидеть, сколько вашей душе угодно, но это необходимо тщательно маскировать. Когда-нибудь может так случиться, что от него будет зависеть ваша судьба. И вам останется только уповать на его милосердие.
Я подумала, что, вероятнее всего, принцу Бауэну неведомо, что такое милосердие. Возможно, именно поэтому мне было так не по себе в его присутствии?
— Прошу вас, возвращайтесь на праздник, — обратилась к фрейлине королева Ленор. — И извинитесь за меня.
Леди Уинтермейл кивнула, хотя было ясно, что она с трудом удерживается от очередной возмущенной тирады. После того как она стремительно покинула комнату, я отделилась от стены и спросила у королевы, не желает ли она подготовиться ко сну.
— Я попросила короля прийти ко мне сегодня вечером, — ответила она.
Спальни короля и королевы примыкали друг к другу, соединяясь дверью, скрытой за большим гобеленом. За те недели, которые я провела в покоях королевы в качестве ее личной служанки, случаи, когда король пользовался этой дверью, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
— Принести вам ночную сорочку? — спросила я.
Королева Ленор грустно улыбнулась.
— Увы, это будет визит иного рода. Я приму его в качестве советника, а не жены.
Она принялась вертеть перстни на руках, и я поняла, что она нервничает. Как могло так случиться, что королева стала бояться бесед с собственным мужем?
Она села в кресло перед туалетным столиком, и я заняла свое место у нее за спиной. Я осторожно расстегнула ожерелье — трехъярусное чудо из изящных золотых цветов, так похожих на живые, что казалось, это действительно настоящие бутоны, которые обмакнули в жидкий металл. Она улыбнулась, заметив, как задержался на украшении мой взгляд.
— Это свадебный подарок моей матери, — произнесла она. — Я надеялась когда-нибудь передать его своей дочери.
Большинство служанок принялось бы неискренне утешать свою госпожу, уверяя ее, что молитвы о ребенке обязательно будут услышаны Всевышним. Но королева Ленор ценила мою честность. У меня не было слов, которыми я могла бы рассеять ее грусть. Поэтому я просто сняла с ее шеи ожерелье и бережно положила его на туалетный столик. Затем я высвободила ее густые волосы из булавок и лент. Придворная мода того времени требовала, чтобы волосы были заплетены и уложены самым замысловатым образом, но королева Ленор была прекрасна, когда ее темные локоны обрамляли лицо и рассыпались по плечам. С распущенными волосами и без украшений ее можно было скорее принять за восемнадцатилетнюю девушку, чем за женщину, уже преодолевшую тридцатилетний рубеж.