Замуж за русского миллионера… (Матильда и Анатолий Демидовы, Россия)
Шрифт:
– Стоит, стоит! – ухмылялся Жером, мысленно подсчитывая деньги, которые вскоре потекут в его карман… потекут если не золотой рекой, то золотым бурным ручьем. – Князь Сан-Донато – милейший человек. Уж я-то знаю!
– Пожалейте свою дочь, – предостерегали его. – Русский миллионер сделает ее несчастной.
Но Жером, чистым взором глядя на очередного доброжелателя, прикидывал, сколько дочерей на выданье у этого человека, ухмылялся, представляя, с каким удовольствием он и сам отдал бы их всех – и вместе, и порознь – за князя Сан-Донато, и продолжал восхвалять жениха Матильды за его внимательность и предупредительность.
В самом деле, Демидов был необычайно внимателен к прихотям Матильды. Он скупил, чудилось,
Матильда вовсе не была монахиней. То есть плотские страсти не раздирали ее, вот уж нет, но страсть к деньгам… к богатству… Вскоре она уже была влюблена в Демидова по уши. Он ей казался поистине золотым человеком!
«Я невероятно счастлива, – писала Матильда одной из подруг. – Мне даже трудно выразить, с какой уверенностью я смотрю в будущее!»
Ну да, она ведь тоже понимала, что прикасается к богатсву, которое растратить просто невозможно!
И вот начались приготовления к свадьбе. Анатолий заказал для Матильды в Париже самые дорогие туалеты и белье, выкупил у Жерома знаменитые жемчуга ее покойной матери, Екатерины Вюртембергской, и подарил их невесте (отец как-то умудрился позабыть, что драгоценности должны были перейти к дочери по наследству сами собой, и заломил за них несусветные деньги, которые Демидов ему и отдал).
И вот 1 ноября 1840 года состоялось венчание – сначала в греческой православной церкви, а потом и во Флорентийском соборе. Дамы онемели, узрев английские кружева, в которых появилась невеста… Ходили невероятные слухи о тех туалетах, в которых она будет предъявлена Европе во время свадебного путешествия.
Однако молодожены доехали только до Рима. Когда Анатолий добивался аудиенции у папы римского (что было непременной прихотью его тщеславия), он получил письмо от русского посланника Потемкина, который выражал возмущение: почему-де Матильда не испросила позволения венчаться по православному обряду? Демидов должен явиться к посланнику с объяснениями. Да, порядок, регламентирующий браки между русскими подданными и иностранцами, предписывал такую процедуру, однако Демидов не счел нужным ей последовать.
Вообще письмо его ужасно возмутило.
– Я должен явиться по этому высокомерному вызову, словно какой-то крепостной! – кричал Анатолий, комкая письмо. – Да моя жена – кузина императора! Потемкин не соображает, с кем имеет дело!
Он отписал такой ответ посланнику, что разгневанный Потемкин потерял голову… и явился к нему лично. Демидов во время разговора замахнулся на него палкой – дело двинулось к дуэли, и остановить ее удалось лишь с трудом. Дошло до того, что полиция Ватикана потребовала, чтобы Демидов немедленно покинул Рим. Тут Матильда впервые поняла, что за все в мире надо платить, и ее путь к несметным демидовским сокровищам вовсе не обязательно будет идти по золоченой дороге, усыпанной бриллиантами. Позору придется натерпеться немало!
Немилость Рима много значила во Флоренции. Город отвернулся от князя и княгини Сан-Донато. Вдобавок из России пришел императорский приказ: Демидову немедля явиться ко двору. Дело в том, что выходка его весьма осложнила отношения России и Ватикана, и без того бывшие в то время непростыми. Анатолий призадумался – существовала угроза, что прямо на границе к нему приставят стражу, закуют в кандалы и отправят в Сибирь, конфисковав все, что он имел…
Матильда, услыхав о его опасениях, лишилась чувств. Для нее главным
С нею вместе ужасался и горевал ошеломленный Жером.
Впрочем, он был известен своим оптимизмом, а может быть, и легкомыслием, и посоветовал дочери ехать с мужем в Россию.
– Но меня тоже отправят в Сибирь! – зарыдала Матильда.
– Может, еще и не отправят, – пожал плечами Жером. – Может быть, все это лишь домыслы. А вот то, что ваши слезы могут растопить любое мужское сердце, – истинная правда. Падете на колени перед русским царем, поплачете хорошенько – глядишь, все и обойдется.
И, поцеловав Матильду в лоб, он дал ей свое отеческое благословение на дальний и опасный путь.
Оптимизм и благословение Жерома, впрочем, мало утешали Матильду в дороге. Погода стояла прескверная, рано начались холода, морозы кругом – даже во Франции и в Германии – царили воистину русские. В Оломоуце Демидовым пришлось задержаться, чтобы переоборудовать кареты: на дворе было минус пятнадцать.. «Все вокруг темное, серое, стылое…» – писала в отчаянии Матильда в своем дневнике. Демидов не мог развеять ее печали: он сам пребывал в величайшей меланхолии, воображая себя закованным в кандалы и бредущим в Сибирь. Да и мысль о конфискации всего его имущества тоже не повышала настроения. Впервые он задумался о том, что деньги, о которых он никогда не заботился, могут исчезнуть. А он к ним так легкомысленно относился! Между тем деньги – основа его славы и благосостояния. И Анатолий дал себе слово впредь, если только выберется из передряги, не быть столь расточительным.
Матильда тоже думала о его богатстве, только в другом смысле. Она спрашивала себя: а в самом ли деле настолько велико оно, чтобы окупить все ее страдания? Дорога ведь выдалась поистине мучительная. Последним городом, в котором можно было усмотреть признаки цивилизации (на взгляд изнеженной принцессы), была Варшава. А дальше… Этот непрестанный холод, а главное – ни намека на приличный постоялый двор, где можно было бы согреться и толком отдохнуть! Спать приходилось в карете. Когда добрались до русской границы, таможенники беззастенчиво перерыли весь багаж. Матильда, чтобы не стоять на холоде, укрылась в какой-то лачуге, где топили по-черному: дым шел прямо в избу. Она едва не угорела там! Потом два дня пришлось пролежать в постели в самой богатой избе. Ни простыней, ни наволочек не было в той постели… Бедная принцесса думала, что вот-вот сойдет с ума, если прежде не умрет, конечно.
Тем временем морозы усиливались. Было уже двадцать градусов. Остановиться на ночь негде, согреться нечем. Каждое утро Матильда разглядывала свое лицо в крошечном зеркале, с ужаcом выискивая признаки обморожения. Но ее носик спасали меха, в которые она куталась, благодаря им удалось и руки-ноги не отморозить. А вот у одного из демидовских ямщиков тулупчик худоват оказался, и однажды ночью бедолагу обнаружили окоченевшим…
Только мысли о грядущей роскоши, которую, быть может, она обретет в Санкт-Петербурге, давали Матильде силы выжить. Представлять свой новый дом на Английской набережной, заниматься его обстановкой, выписывая самые дорогие ткани для обоев, заказывая роскошную мебель, покупая наилучший фарфор и хрусталь, выбирая на стенах места для великолепных картин, а главное – отыскивая в ювелирных лавках самые роскошные украшения для себя, придумывая модели новых, заказных колье и серег, мысленно рисуя фасоны платьев, в которых она будет блистать, являлось для нее спасением в стужу. Горячечные мечты согревали Матильду днем и утешали ночью, потому что мужу было как бы не до нее. Да ведь, согласитесь, и впрямь затруднительно заниматься любовью в двадцатиградусный мороз, облаченными в толстенное белье, теплую одежду и закутанными в меха от кончика носа до пальцев ног…