Замуж за врага. Его (не) любимая

Марлин Юлия

Княжна на секунду перестала всхлипывать.

— Замуж?

— Да. Обвенчаемся тайно. Здесь в Стифополе или пригороде — не важно! А потом сбежим. Я увезу тебя отсюда. Подальше от всего этого кошмара. Хочешь, поедем на запад во владения Дома Водяного Бобра? Или подадимся на восток во владения Горного Оленя. А, может, желаешь увидеть жаркую пустыню? Никогда раньше не бывала в пустыне?

Она помотала головой.

— Так и думал. — Он сжал ее так сильно, что стало трудно дышать. — Тогда бежим во владения Дома Песчаного Ирбиса. Главное, только

ты и я. Осядем где-нибудь на окраине Эрусаллэма, купим домик, разведем сад. За время службы в «Западном Щите» я скопил кое-что. Не тысячу сталлов, но на первое время хватит. Я найду работу. Ты займешься хозяйством. София, согласна… быть моей женой?

Девушка молчала с минуту, чувствуя, как напряженно дышит Ивар.

— Согласна, — глухо выдохнула и ощутила, как мужчина расслабляется. Будто от этого зависит его жизнь.

Ивар приподнял ее голову за подбородок и страстно впился в губы.

Княжну окатило жаром. Щеки загорелись огнем, когда мужской язык грубо вторгся в ее рот. Синие васильки посыпались под ноги. Стоял теплый и солнечный день, но не настолько жаркий, чтобы кожа раскалилась докрасна, а по вискам потек пот.

Но София вспыхнула, и от этого стало страшно.

Жених целовал настойчиво и даже болезненно, прикусывая губы и сжимая грудь ладонями. Не желая останавливаться, потянул ее в омут греха. Его руки ловко расшнуровали корсет, оголив девичьи плечи. Он проворно задрал подол, обнажив ее колени. Теплая, чуть влажная мужская рука легла на лодыжку и медленно заскользила по бархату кожи к ее запретному лону.

София нервно втянула воздух. Тело напряглось в предвкушении долгожданных ласк. Он опрокинул ее на скамеечку и подмял под себя, со всей страстью покрывая оголенные плечи и ключицы поцелуями. Его рука гуляла у нее под платьем, вторая срывала корсет, а что-то твердое и острое уперлось в низ живота.

Неожиданно в душе разлился холод.

Вместо удовольствия — она испытала странное чувство, похожее на отвращение, от которого передергивает, как при судороге. София чувствовала — его влажные, настойчивые руки дарят не нежность, а боль. Сухие губы мнут сердито и без любви. Страх сковал тело — кто-то чужой толкает ее в объятия коменданта противоли и ему это почти удалось. Но сама София не готова, не хочет. По крайней мере, сейчас.

— Стой!

Он недовольно поднял голову и поглядел на ее искусанные губы.

— Что не так? Все равно ведь поженимся.

И снова придавил, не дав ни единой попытки сопротивляться.

Мужские губы жадно впились в нее, пресекая попытку крика, а настойчивые руки сорвали тугой и плотный корсет. Еще пара минут, и платье, соскользнув, оставит ее совсем обнаженной. И тогда она его будет не остановить. Сердце забилось, как пойманная птица. Голос разума прорвался сквозь пелену, которая опутывала сознание последние несколько дней.

Так нельзя, не сейчас! Она едва с ним знакома!

София вывернулась в последний миг и закричала:

— Остановись!

Комендант вздрогнул

как от удара плети по спине. На секунду замер, тяжело дыша. Кажется, его остановили не крики беспомощной девушки, а внезапно близкие шаги княжеской стражи, шагавшей по аллее с фонтанами.

— Я потерял голову, — хрипло выдохнул и отстранился. Его взгляд был полон злости и разочарования.

«На что он рассчитывал? Что, я соглашусь лечь с ним в этой беседке?! Прямо сейчас?»

— Я не… — процедив, Ивар отвел глаза, приводя наряд в порядок.

— Ничего, — она погладила его плечи.

И нехотя обняла, приняв сиюминутную похоть за проявление истинной любви.

Они долго сидели в беседке под навесом воздушных крон, среди цветов и трав, в шуме круживших стрекоз и пчел, спрятанные от целого мира. Ивар клялся в вечной любви, и убеждал девушку ни о чем не волноваться.

— Я все возьму на себя. Через три дня празднество Дня Обретения Свободы. В Стифополе закатят грандиозные гуляния. Это самое подходящее время, чтобы бежать. На следующе после праздника утро, мы встретимся тут. Я буду ждать тебя с лошадьми и вещами. Уедем до рассвета. Когда тебя хватятся, будем уже в лесу. Как только доберемся до первого города, сразу поженимся. Согласна?

— Да.

Он улыбнулся и кивнул. Еще долго говорил о том, какое безоблачное будущее ждет их впереди, а София не замечала, как соскальзывала в бездну мрака. Все, что было до встречи с ним — померкло и растаяло. Она забыла о братьях, о Доме, о господине Посланнике и Милонеге; обо всем, что было до его страстных прикосновений и жарких губ.

Впрочем, до него ничего и не было, нашептывал чуждый голос. И она искренне верила.

* * *

— Где вы были? — Гневно поинтересовалась Верея, когда София вернулась в покои в сумерках.

Кроме княжны на диване сидели Роман, его супруга Гордана, а у стены стояла дворцовая стража.

София, побледнев, застыла на пороге.

— Ну, княжна, мы ждем, — жестко сказал Роман. Правитель был не в духе.

— Гуляла по скверу. Жара сморила меня, я уснула в беседке.

— Жара? Это все?

Она кивнула, слыша стук собственного сердца в ушах.

Верховный Правитель посверлил ее взглядом, похмыкал, потом встал с дивана и вышел из гостиной. За ним исчезли жена и стража.

— Милый букетик, — Верея указала на вазу с ромашками и тоже удалилась.

Оставшись в обществе Лии и Мии, София перевела дух и упала на кровать. Она чуть не попалась на лжи.

… Время бизилось к полуночи, но княжна никак не могла заснуть, хотя оберег Светлых Сновидений надежно оберегал сны в последнее время. Но сейчас что-то мешало. Она обдумывала предложение Ивара и смотрела, как по стенам и потолку пляшут тени каминного огня.

С одной стороны, заложница была уверена, что влюбилась в коменданта, и он, без сомнений, любит ее. С другой, побег прямо из дома Великого князя — затея опасная и рисковая. Если их поймают, это будет стоить обоим жизни.