Замыкая круг
Шрифт:
— Так и не снял, — сказала вслух Меган, намекая на кольцо.
Сложно было описать то выражение на лице Мика. Это было смесь удивления, страха и шока. И вот тут Пол тоже испугался, потому что правая рука Корецкого потянулась за револьвером.
— Эй, стой! — почти взмолился Пол голосом Меган. — Слушай, это не то, что ты думаешь. Я журналист… ка, я пришла потому, что у меня есть сведения об убийствах, но мне нужен проверенный человек. А это ты, Корецкий.
Оружие-таки оказалось у Мика в руках, и направлено оно было на девушку. Пол это понимал хорошо, ибо звучало хреново. Но он всё же считал, что должен попробовать достучаться
— Ещё слово, и я вызову копов, — предупредил Мик. — Уходи!
Корецкий, как все полицейские, всегда не верил глазам и словам, он верил в улики и факты. Но сейчас всё было против Пола, даже знания могли обернуться против него. Меган попятилась назад, к двери. Шансы таяли как снег.
— Ты же знаешь Кэлфи, я могу всё объяснить… Мик!
— Уходите отсюда немедленно! — страшным каким-то тоном сказал Мик. — Я — коп, могу вас арестовать за вторжение в частную жизнь.
Да, ареста только ещё не хватало Полу и Меган. И так происходили вещи, которые не совсем хорошо укладывались в голове. Арест будет чересчур. Мик обошёл девушку стороной, открывая входную дверь и предлагая убраться восвояси. Меган шагнула за порог, но Пол всё же успел произнести:
— Ты же мне, как брат, Корецкий! Мы в Белфасте почти породнились.
О том, что было в Белфасте, не знал никто, кроме Кэлфи и Корецкого. Друзья ездили туда для того, чтобы Мик хоть немного отвлёкся от того, что Челси от него ушла. Мик и Пол провели в Белфасте неделю, и за это время стали как братья. Даже сделали татуировки. О той тату знали всего три человека, помимо Корецкого: Челси, отец Мика и Пол. С Челси они не общались уже около шести с половиной лет, а отец Мика умер три года назад…
— Что?!
Корецкий, не успевший закрыть дверь, открыл её настежь, опуская руку с револьвером. Было видно, что он растерян и шокирован. Он смотрел девушке прямо в глаза, и сам не понимал, что он там должен увидеть. И должен ли? Или всё это игры сумасшедшего, стоящего перед ним, а он готов поддаться игре. Он готов.
— Этого не может быть, — только и сказал он, спустя какое-то количество времени. — Что это за чёртовы игры?!
Полу тоже хотелось, не меньше Мика, чтобы всё это было лишь игрой и кошмарным сном. Но всё было реально. Пол Кэлфи был в другом теле, с другой жизнью, но помнил то, что он должен сделать. И помнил своего друга.
Но так или иначе, Полу было всё ещё страшно. И боялся он не только за себя. Он боялся за Меган, в чьём теле проживает так беспардонно уже год. Он боялся за Рид, что она тоже что-то увидела и могла переживать. Он боялся за Джека Уэса, потому что у того слабое здоровье. И за Корецкого тоже. Потому что поверить в то, что перед ним Пол, мог только самый настоящий друг или близкий человек, каким Пол Корецкого всегда считал. У Мика был младший брат — Влад. И Кэлфи поддерживал Корецкого, когда Влад погиб. А Корецкий поддерживал Пола, когда убили Кристин. Это была та дружба, которая со временем не ржавеет, а только закаляется, как сталь. Но это совсем не значит, что Мик мог вот так запросто поверить в переселение душ. Он был весьма лоялен ко всякого рода странностям и неисследованным возможностям организма и психики. Однако, он не предполагал, что-то, о чём он когда-то читал в журналах, приносимых Челси с работы, станет реальностью.
— Пол? — осторожно поинтересовался он, окончательно смиряясь, что
Пол Кэлфи умер. Уже год назад его похоронили на красивом кладбище «Святого Раймонда», в Бронксе. Пол не был на собственных похоронах, потому что Меган проходила реабилитацию. Но потом он всё же ходил туда и видел собственную могилу, на которой было написано его имя. Он видел и то, что Рид ходила к его могиле, как на работу, почти полгода. Пол это видел, и у него болело то, что ещё было его. Душа. А сейчас у него болела голова, потому что он понимал, что ему придётся объяснять Корецкому всё с самого начала.
— Я умер, — согласился Пол, переступая через порог, заставляя Мика отступить назад. — Но я вернулся.
***
А Рид не находила себе места. Когда Гордон ушёл в Университет, она долго не могла работать. Мысли бессовестно лезли в голову, норовя свести женщину с ума. Они с Гордоном нашли анкету девушки в газете «Бронкс Ньюз». Оказалась, что она действительно журналистка. Одна из лучших в газете. Вела криминальную колонку, правда это было год назад. И было безумием думать о том, что Меган как-то могла быть связана с Кэлфи, но мозг упорно говорил Блэки, что эта девушка не просто так зашла в офис. И не просто так пялилась на неё при разговоре. Она что-то знала, и Рид была полна решимости узнать что. Только вот Блэки очень мешало то, что она видела в девушке совсем не девушку. И не могла поверить, что она об этом думает уже целый час.
— Шла бы ты домой, — неожиданно появился в дверях Джек Уэс. — Выглядишь уставшей.
Рид и чувствовала себя уставшей. Только вот дома ей ещё хуже будет, однако она не решилась делиться мыслями с Уэсом.
— Я жду отчёта от медэкспертов по трупу, — соврала Блэки.
На самом деле она уже и думать забыла о трупе. И вообще о расследовании. И так было ясно, что Костровки её не допустит к нему. А Вудс ведь не всесилен.
— Знаешь что, я тут поразмыслил, пока мы со знакомцем кофе пили, и мне пришла мысль, что мы не знаем о других трупах маньяка «Символа бесконечности», потому что не искали по пропавшим без вести, — сказал Уэс.
— Это иголка в стоге сена, — вздохнула Рид.
— Нет, — возразил Джек. — Это полицейская работа, трудная и кропотливая.
На подобную правду ответить Блэки было нечего, поэтому она молча согласилась поискать вместе с Уэсом неопознанные трупы или пропавших без вести. Всё равно мысли Рид были далеки от того, что надо было думать о расследовании.
Рид не могла не думать о том, что эта журналистка — ключ к разгадки всех преступлений маньяка. Но эти мысли почему-то не радовали, а пугали. И чем больше женщина об этом думала, тем больше ей не хотелось сегодня уходить домой одной.
========== 13. Раздрай. ==========
Самое непростое в жизни — понять, какой мост следует перейти, а какой сжечь.
Самое сложное — ждать. Особенно когда ждёшь того, чего, возможно, никогда не произойдёт. Или тех, кто никогда не придёт. Это сложно, потому что ты ждёшь в пустоту.
— Я ничего не понимаю, — честно признался Корецкий.
У него было выражение, будто он увидел приведение, разговаривает с ним и никак не может поверить, что перед ним в образе белокурой миниатюрной девушки сидит Пол. Это было сродни сумасшествию, верить в такое. Если об этом узнают в полиции, его вышвырнут к чёртовой матери, если вообще в психушку не засадят.