Замыкающие
Шрифт:
Глава 19: И еще немного ближе
Крейсер "Миранская комета"
Элина Илларионова
Когда Рин вернулся в каюту, я уже спала. Перед сном я привычно сняла с себя всю одежду до нитки, так как поняла, что, прижимаясь голым телом к миранцу мне спится лучше и крепче.
Я проснулась от того, что Рин прислонил меня к своему теплому боку и хрипло дышал мне в волосы.
– Прости - шепчет он, целуя макушку - я разозлился из-за всех этих разговоров, а тебе лучше не видеть этого... Я боюсь как-то навредить
– Я не обижаюсь. И ты меня прости, Рин - я переворачиваюсь и кладу на него руку. Прямо на середину груди, туда, где отдается биение его сердца - это моя вина, спросила, не подумав, полезла туда, куда не стоило лезть. Ты совершенно прав на счет прошлого опыта. А я....
– Ну вот и закончили разговор - Рин сжимает мою руку своей - я обещал быть с тобой честным и ответить на все вопросы.
– Мне просто нужно более вдумчиво подходить к их формулировке - говорю тихо и задумчиво - и не спрашивать того, чего на самом деле не хочу услышать.
Мы довольно долго лежим молча. Каждый думает о своем. Не знаю, о чем там размышляет миранец, но я думаю о том, что пора включать мозги и не идти на поводу у каких-то глупых и нездоровых порывов.
– Мне тоже тяжело, Эля - раздается в темноте голос Рина - у меня не было серьёзных отношений с женщинами до тебя. Часто приходится действовать наугад. Четко контролируя слова и действия.
– Я... постараюсь не усложнять тебе задачу в этом вопросе еще больше - обещаю я и снова замолкаю.
Сон не идет. Через некоторое время я прижимаюсь к Рину еще крепче и закидываю ногу на его бедра.
Мы долго лежим молча, практически в полной темноте. Даже иллюминацию ночников мужчина выключил полностью. Я не вижу Рина, я его только чувствую.
– Отключи блокиратор - прошу я.
Рин залезает в браслет, и я ощущаю, как под лежащим на нем моим бедром, член миранца начинается наливаться силами.
Я осторожно двигаю ногой, и мужчина почти шипит. В итоге я на ощупь продвигаюсь рукой от груди мужчины вниз по животу, еще ниже, пока пальцы не находят гладкий лобок и потом накрываю его плоть. Она нежная, твердая, горячая. Рин не шевелится, видимо, чтобы не спугнуть мою инициативу. А поглаживаю его почти невесомо, а затем смыкаю пальцы и надавливаю, вслушиваясь в дыхание мужчины и те звуки, которые он издает.
Полная темнота пробуждает другие чувства: тактильные, обонятельные, слуховые. Это создает какой-то особенный будоражащий эффект.
Я ласкаю Рина сильнее и судорожно думаю о том, готова ли я подарить ему ответную ласку. Его обнаженное тело и касания его члена меня не пугают и не смущают. Но рот... Мой последний мужчина, с которым я была вместе полгода и рассталась несколько месяцев назад, любил этот вид ласки. Он не настаивал, но любил, когда я касалась его плоти губами и языком. Я даже чаще всего получала от этих манипуляций собственное удовольствие.
Пока я еще не передумала, я наклоняюсь к Рину и прикасаюсь губами к влажному кончику его члена. Откуда берется во мне эта смелость? Она была раньше, до....всего. Я проявляла инициативу в близости, не зажималась, любила секс, чувственные удовольствия. Но после Лиама. Мне стало казаться, что любые связанные с близостью вещи будут вызывать во мне... отвращение, страх и еще космос знает какие чувства. Но Рина я не боюсь.
Вкус его плоти на языке не вызывает брезгливости. Поэтому я ловлю эту волну, вслушиваясь в стоны
– Эля - хрипло зовет меня Рин и осторожно отстраняет от себя.
Его тело дрожит, на руки попадает теплая жидкость. Плоть мужчины пульсирует под моими пальцами.
Рин подтягивает меня к себе и целует в губы. Нежно, сладко, словно благодарит.
– Эля - ласково шепчет мужчина - не нужно было.
Я кладу ладонь на его губы и качаю головой. Знаю, что он этого не видит. Но, скорее всего, чувствует.
– Нужно - говорю я хрипло - и тебе, и мне.
Я кладу голову на грудь Рина и опять засыпаю, убаюканная стуком его сердца. Тук-тук, тук-тук. Размеренный ритм, горячая кожа, обнимающие руки, спокойное дыхание, отголоски дрожи в большом теле. Мое лучшее, самое действенное снотворное.
Глава 20: Четыре части целого
Крейсер "Миранская комета"
Элина Илларионова
Четвертый день пути не отличался ничем особенным. Дерин почти весь день отсутствовал. Каюту я не покидала, в столовой больше не появлялась. Не сказать, чтобы и раньше я была общительным человеком. Наоборот, скорее, замкнутым, таким, которому было комфортно одному, наедине с собой. Сказалось и давление мамы, которому все время хотелось идти наперекор, и жесткие рамки военной академии. Близкие подруги были только в школе, а за те два года, что я провела на реабилитации после падения аэролета, одна из них покинула планету из-за процедуры поиска, а вторая просто отдалилась от меня.
В военной же академии я была полностью сосредоточена на учебе. Нагрузки были жуткие, требования - огромные, а суровая атмосфера, мягко говоря, не располагающей к налаживанию каких-то дружеских или любовных отношений. Мы и с... Лиамом-то подружились только потому, что наши отцы когда-то служили вместе. Как и я, Лиам происходил из семьи потомственных военных. Наши мамы общались, мы учились в одной группе, так что постепенно стали делить радости и горести кадетского быта на двоих. Мой круг общения всегда был ограничен. Мне намного комфортнее было заниматься чем-то дома - учиться, что-то читать, что-то смотреть. В клубы, гало-театры или рестораны я выбиралась очень редко. Тот поход в “Звездный шторм” был инициативой друга, я же просто позволила себя уговорить. И поплатилась сполна.
Несмотря на это, я прекрасно работала в команде. Пилотирование космических кораблей - игра не одиночная. Если говорить о моем профиле, то я военный пилот-универсал, то есть имею право управлять как боевыми мини-крейсерами, так и пассажирскими крейсерами, катерами или паромами. Все варианты, кроме первого, предполагают наличие, как минимум, напарника, как максимум - целой команды, с которой нужно взаимодействовать. Это мне дается довольно легко. А вот жизнь вне службы я бы предпочитала проводить с минимальным количеством разумных рядом. Только с самыми близкими.