Замысел
Шрифт:
– Если хотите стать поэтом, вы должны всех названных мною авторов знать наизусть. Это минимум. Литературная работа требует колоссальных знаний. А ваш Твардовский, – сказал он с упреком, словно Твардовский был его, В.В., плохо воспитанным сыном, – вчера пьяный валялся в канаве.
Это сообщение В.В. воспринял как лестное. «Ваш Твардовский». Он даже почувствовал себя ответственным за поведение Твардовского, защищая которого, пробормотал: мол, с кем не бывает.
– Ну, хорошо. – Мыркин взглянул на часы и схватился за портфель.
– Бросьте, некогда. Вы что сегодня делаете? Хотите поехать на мое выступление?
В.В. не поверил своим ушам. Как? Неужели? Такой человек предлагает составить ему компанию.
– Вообще-то, я свободен, – сказал он, скрывая волнение.
– В таком случае поехали.
Мыркин нырнул в пиджак, зажал под мышкой портфель и ринулся к дверям. В.В., запихнувши тетрадь за пазуху, побежал за ним. С каждой секундой темп ускорялся. Конец коридора одолели бегом и запрыгали но лестнице вниз. Толстый и поживший на свете Мыркин нисколько не уступал в прыткости своему новому знакомцу, тощему и молодому.
В.В. был уверен, что внизу их ожидает машина с шофером. Только интересно, какая? «ЗИМ» или «Победа"? Внизу машин было несколько, но ни один «ЗИМ» и ни одна «Победа» дверец своих не распахнули.
– Ловим такси! – скомандовал Мыркин, и оба, дергая руками, стали кидаться под колеса бегущих мимо автомобилей.
Наконец поймали «левака», шофера чьей-то персональной «Победы» шоколадного цвета.
В.В. юркнул на заднее сиденье, Мыркин устроился впереди, прижав портфель к животу.
– В Парк культуры! – уверенно бросил он.
Водитель, почуяв настоящего седока, торопливо рванул с места и, обходя других, вывел машину к осевой линии.
Доехали до Парка Горького, остановились перед воротами.
– Голубчик, – повернулся Мыркин к В.В., – если вам не трудно, подойдите там к кому-нибудь, скажите, пусть откроют ворота. Скажите, писатель Мыркин приехал.
Со всех ног кинулся наш герой оправдывать оказанное ему доверие. В поисках учреждения, управляющего воротами, налетел сначала на очередь в кассу, потом передвинулся к окошку администратора. Там тоже была очередь и немалая, но допустить, чтобы писатель Мыркин ждал слишком долго, В.В., понятно, не мог.
Растолкав очередь и кем-то оттаскиваемый за ворот, он ухитрился сунуть голову в окошко и закричал громко, чтобы слышали и администратор и те, кто его оттаскивал:
– Откройте ворота! Писатель Мыркин приехал!
Оттаскивавшие, оробев, устыдились, ослабли, но администраторшу высокое звание нисколько не оглушило.
– Что еще за писатель? – закричала она. – Вот делать нечего, буду тут каждому ворота открывать. Он что, пешком не может дойти?
– Он не может, он писатель, – настаивал напрасно В.В.
– Ну и что, что писатель? Не инвалид же.
К машине В.В. возвращался,
– Не открывают, – доложил он смущенно.
– Как не открывают? – сверкнул очами Зиновий Матвеевич. – Вы сказали, что я писатель? Хорошо, подождите меня, я сейчас.
Выскочив из машины, он убежал.
– А что, – повернулся шофер к В.В., – он очень мастистый писатель?
Он так и сказал «мастистый», и В.В., не зная этого слова, сразу сообразил, что оно происходит от слова «масть». То есть высокой масти.
– Да, – сказал он. – Еще бы! Очень даже мастистый.
– А что он написал?
Спросил бы чего полегче!
– Надо знать! – ответил В.В. уклончиво.
– Вообще-то надо, – смутился шофер. – Только времени на книжки не остается.
Тем временем Мыркин вернулся и, заняв свое место, кинул устало:
– Поехали!
Ворота были распахнуты настежь.
Проехали метров приблизительно семьдесят.
– Стоп! – распорядился Мыркин и царственным жестом протянул водителю две десятки.
Они вышли из машины как раз там, где стоял щит с афишей, объявлявшей, что сегодня на открытой эстраде состоится тематический вечер.
О Борисове В.В. кое-что слышал и раньше. Какие-то стихи Женственного, написанные под Маяковского лесенкой, даже читал. Но их фамилии обозначены маленькими скромными буквами, а вот имя и фамилия ведущего, как и следовало ожидать, буквами раза в два крупнее.
Подкатилась дамочка с большими серьгами в ушах:
– Ах, Зиновий Матвеевич, слава Богу, приехали, я боялась, что опоздаете. Люди уже в сборе, через пять минут начинаем.
За кулисами вновь прибывших ожидали невзрачный Борисов и очень колоритный Женственный в сиреневой вязаной кофте с большими пуговицами. Он был очень крупного роста, и все детали его внешности были соразмерными росту. Большие черные глаза, крупный нос, выдающиеся скулы и губы. Такие пухлые губы, словно их целовали пчелы.
Мыркин поздоровался с ними за руку и представил своего спутника, назвавши имя и прибавив к нему: поэт.
Сердце В.В. сладостно замерло. Он, конечно, предполагал, он надеялся, он мечтал, что когда-нибудь его профессия будет обозначаться словом «поэт», но никак не ожидал, что это случится так быстро и просто.
Женственный и Борисов оба слегка приподнялись для рукопожатия, как равные с равным.
– Вы тоже выступаете? – спросил Борисов.
– Я? Выступаю? – переспросил В.В. и посмотрел на Мыркина, ожидая, что тот сейчас засмеется и скажет: ну что вы, это же только начинающий автор, он еще пишет очень и очень слабо, о каких-то таких выступлениях еще нечего говорить. Но Мыркин сказал только: