Занавес
Шрифт:
Сама миссис Латтрелл была превосходным игроком, хотя играть с ней было не слишком приятно. Она хваталась за любое постижимое преимущество, игнорировала правила, если ее противник не замечал; строго их блюла, если так было выгодно ей. Она невероятно ловко бросала быстрые взгляды на содержимое рук соперника. Другими словами, она играла, чтобы выиграть.
Я очень быстро понял, что Пуаро имел в виду под уксусом. Во время игры ее сдержанность пропала, и язык немилосердно бичевал каждую ошибку, совершенную несчастным мужем. И Нортону, и мне было очень неловко: я обрадовался, когда роббер подошел к концу! Мы оба извинились
Когда мы еще недалеко отошли от стола, Нортон дал выход чувствам.
— Просто ужасно, Хэстингс, что уж там творить. Меня прямо-таки перекашивает, когда я вижу, как она задирает несчастного старика. И как кротко он все сносит! Бедняга! Не очень-то он похож на индийского полковника.
— Ш-ш-ш, — предупредил я, потому что Нортон говорил громко и я боялся, что старый полковник Латтрелл может услышать его слова.
— Нет, это уже переходит все пределы.
Я с чувством заметил:
— Я пойму его, если он когда-нибудь возьмется за топор.
Нортон покачал головой.
— Он не возьмется. Душа его вступила в железо [28] . — Он продолжает: — «Да моя дорогая, нет, моя дорогая, прости, моя дорогая», дергает себя за ус да кротко блеет, словно ягненок, и так будет до тех пор, пока он не ляжет в гроб. Он не сможет постоять за себя, даже если попытается.
Я печально покачал головой, потому что, по-моему, Нортон был прав. Мы остановились в холле, и я заметил, что боковая дверь, ведущая в сад, была открыта и через нее дул сквозняк.
28
Он испытал тяжелые муки и смирился — библейское выражение.
— Может быть, ее закрыть? — спросил я.
Нортон поколебался минутку перед ответом.
— Да… э… по-моему, не все еще вернулись.
Неожиданное подозрение закралось в мои мысли.
— Кого нет?
— Вашей дочери. И… э… думаю, Аллертона.
Он попытался говорить небрежным голосом, но информация, добавившаяся к моему разговору с Пуаро, неожиданно вызвала у меня беспокойство.
Джудит… и Аллертон. Конечно же, Джудит, мою умную, хладнокровную Джудит не обманет такой человек, как Аллертон? Конечно же, она видит его насквозь?
Я твердил себе это раз за разом, когда раздевался, но смутная озабоченность оставалась. Я не смог заснуть и лежал, ворочаясь с боку на бок.
Как и бывает по ночам, все заботы предстают в преувеличенном виде. Вновь меня охватило отчаяние и чувство утраты. Если бы только была жива моя дорогая жена, на чье мудрое суждение я полагался многие годы! Она всегда все знала о детях и все понимала. Без нее я был словно без рук.
Ответственность за их безопасность и счастье лежала на мне. Подхожу ли я для этой задачи? Небеса мне помогут, я никогда не был умным. Я заблуждался, совершал ошибки. Если Джудит погубит свои шансы на счастье… если она пострадает…
В отчаянии я включил свет и сел.
Что толку от таких размышлений? Я должен немного выспаться. Я встал и с сомнением посмотрел на пузырек с таблетками аспирина. Нет, мне нужно что-нибудь посильнее. Я подумал, что у Пуаро наверняка
И вот, стоя там, я услышал звук шагов и оглянулся. По коридору ко мне шел Аллертон. Свет был тусклый, и пока он не подошел близко, я не смог разглядеть его лица и думал: кто бы это мог быть? Потом я увидел и весь словно окаменел. Потому что он улыбался сам себе, и мне сильно не понравилась его улыбка.
Он взглянул на меня и поднял брови.
— Хэлло, Хэстингс, все еще не спите?
— Не могу заснуть, — коротко ответил я.
— Только и всего? Я вам помогу. Идемте со мной.
Я последовал за ним в его комнату, которая была соседней с моей. Странное чувство заставило меня рассмотреть этого человека как можно пристальней.
— Вы сами ложитесь поздно, — заметил я.
— Никогда не шел в постель рано. Особенно, если можно повеселиться. Такие прекрасные вечера не стоит тратить впустую.
Он засмеялся… и мне не понравился его смех.
Я последовал за ним в спальню. Он открыл маленький шкафчик и вынул пузырек с таблетками.
— Вот. Настоящий наркотик. Будете спать, как бревно… и к тому же видеть хорошие сны. Удивительное вещество — сламберил… вот его патентное название.
Энтузиазм в его голосе вызвал у меня легкую дрожь. Так он к тому же еще и наркоман? Я с сомнением произнес;
— Оно… не опасно?
— Только если принять слишком много. Это один из барбитуратов — токсичная доза очень близка к эффективной. — Он улыбнулся, уголки его рта неприятно скользнули вверх.
— Наверное, его можно получить только по предписанию врача? — сказал я.
— Да, старит. Во всяком случае, говоря буквально, вы бы не смогли. А у меня есть лазейка.
Наверное, я совершил глупость, но иногда у меня бывают такие порывы. Я спросил:
— Думаю, вы знали Эдерингтона?
Сразу же я понял, что затронул какую-то струну. Его глаза стали твердыми и настороженными. Он сказал… и его голос изменился… стал легкомысленным и искусственным:
— О, да… я знал Эдерингтона. Бедняга. — Потом, потому что я молчал, он продолжил: — Конечно, Эдерингтон принимал наркотики и… немного переборщил. Нужно знать, когда остановиться. Он не смог. Гадкое дельце. Его жене повезло. Если бы присяжные ей не сочувствовали, ее бы повесили.
Он дал мне пару таблеток. Потом, словно случайно, спросил:
— Вы хорошо знали Эдерингтона?
Я ответил правдиво:
— Нет.
Похоже, он не знал, как продолжить разговор, я отвернулся с легким смешком.
— Забавный был парень. Конечно, у него не было привычек, воспитываемых воскресной школой [29] , но иногда он составлял прекрасную компанию.
Я поблагодарил его и вернулся в свою комнату.
Я улегся снова, выключил свет и подумал, не совершил ли я глупость.
29
Воскресные школы возникли в конце XVIII века как церковные школы, преследовавшие цель религиозного воспитания детей, до сих пор сохраняют преимущественно религиозный характер.