Заноза для нового босса

Соболевская Наталья

Доказательства Алены на самом деле ничего не доказывали. Она легко могла отпороть бирку с одного платья и пришить ее к другому, но девушка настолько сейчас уверена в своей правоте и так смело выставляет напоказ ярлык, что я не сомневаюсь, на ней действительно то платье, что я велел надеть, только видоизмененное, то есть перешитое.

— Алена Анатольевна, передайте портнихе, которая с помощью ножниц и иголки изуродовала вам элегантное платье и превратила его в наряд для девицы легкого поведения, что ей надо руки по самые локти оборвать за такую работу, — рявкнул я и добавил: — А вам за полное игнорирование приказа я назначу денежный штраф. Не двух месячных премий,

конечно, лишу, но финансовое взыскание, будьте уверены, вы ощутите.

— Это не справедливо! Меня надо не наказывать, а поощрять, — уперев кулачки в бока, заявила Аленка и гневно сверкнула глазами. — Между прочим, платье перешила я, а не швея. Всю ночь над ним сидела. Потому как, когда попыталась его дома примерить, голова в ворот не проходила, пришлось его немного расширить. А после выяснилось, что еще и юбка слишком узка. Я в ней двигалась как гейша в традиционном костюме, то есть могла ходить только короткими семенящими шажочками, вот так и появились разрезы. С рукавами тоже вышла оказия, и опять же я проблему исправила. Вот видите, я все сделала, чтобы выполнить ваш приказ, надеть именно то платье, которое вы выбрали. А еще…

— Алена Анатольевна, если вы сейчас сами не замолчите и не прекратите врать, я вам кляп в рот вставлю, — перебив, прикрикнул я на девушку, а сам едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Нет, ну разве не находчивая коза, а главное — совершенно бесстрашная! Аленкину бы энергию, да в нужное русло.

Я смотрел на надутые от возмущения пухлые губы сотрудницы, на ее ярко голубые глаза, сверкающие гневом, на вздернутый аккуратный носик, который по размеру больше подошел бы ребенку, и понимал, что в который раз Алене удастся избежать от меня выволочки. Раз за разом, круг за кругом, происходит одно и то же. Алена организовывает какую-нибудь пакость или откровенную диверсию, чем доводит меня до состояния бешенства, я ее разыскиваю, с намерением, как минимум открутить ее хорошенькую башку, а когда нахожу, весь запал сам по себе улетучивается в никуда, стоит ей состряпать вот такое, как сейчас, обиженно-оскорбленное лицо. Более того, каждый раз я даже испытываю угрызения совести за то, что расстроил Алену. Правда, это чувство моментально уходит, как только девушка скрывается из поля зрения, и ее вновь нестерпимо хочется прихлопнуть как вездесущую надоедливую мушку, которая мешает спокойно жить.

Зараза мелкая!

Может, взять и одним махом избавиться от Аленки, то есть уволить. Если она не будет постоянно мельтешить перед глазами, то и мой мозг заработает в привычном режиме, без сбоев.

Хотя нет — тоже не вариант. Не собираюсь же я долго руководить рекламным агентством лично, а Алена, мать ее, Анатольевна, если вычеркнуть ее никому ненужную и вредоносную лояльность к коллективу, вполне справится с ролью директора.

Алена, несмотря ни на что, не глупая, инициативная, по-настоящему переживает за дело, потому ее все-таки стоит оставить, но только поэтому, никаких других причин, естественно, нет.

Алена

Коварж велел мне заткнуться, и, слава всему, сам умолк. Теперь взглядом маньяка таращится на меня и, судя по всему, о чем-то там думает. Очень надеюсь, что не о том, где бы прикопать мой холодный труп, когда он своими ручищами удавит меня. Я, переминаясь с ноги на ногу, тоже молчала и не мешала начальству общаться с тараканами в голове. Пусть занимается этим сколько угодно, только бы штрафы мне не выписывал и не рычал.

За плечом «дебильного отчества» заметила, как кто-то активно машет руками. Чуть наклонившись

в сторону, увидела, как ведущий вечера с помощью жестикуляции подзывает меня к себе и трясет двумя микрофонами, указывая на то, что время нашей с Коваржем торжественной речи настало.

Нырнула в маленькую сумочку, что на узком ремешке висела у меня на плече, достала два красных картонных листка, на которых еще вчера напечатала нашу с Сергеем речь, распределенную по ролям, и одну бумагу буквально вложила в руку ковшика.

— Нас приглашают на сцену, пришло время поздравить коллектив и гостей, — сообщила я Коваржу, и он словно очнулся. Мне даже показалось, что мужчина чуть вздрогнул, а после посмотрел на меня так, как будто я до этого перед ним не стояла и только что материализовалась из воздуха.

— Да, речь, — кивнул мужчина и, вопросительно глянув на карточку у себя в руке, поинтересовался: — А это еще зачем?

— Для подстраховки, чтобы в случае, если забудете слова, подсмотреть, — хмыкнула я и пошла в направлении сцены.

— Алена Анатольевна, вы что, не удосужились выучить пять предложений? — донесся мне в спину упрек.

— Не пять, а целых десять. И, между прочим, я их знаю все на зубок, но когда выступаешь перед толпой, хорошо иметь при себе парашют, на случай, если не справишься с волнением. Да и когда есть, что в руках теребить — тоже неплохо, — не оборачиваясь, озвучила несколько причин, по которым мне нужна напечатанная речь, кроме одной самой главной — три раза в моих словах встречается отчество Коваржа, а, не читая, я его даже под страхом быть побритой наголо не произнесу.

Пока мы двигались к сцене, Сергей успел не только меня нагнать, но и обогнать, поэтому, когда он, чтобы подняться на подмосток, шагнул на первую ступеньку и неожиданно затормозил, мне тоже пришлось остановиться.

— Ма… Марьяна Валерьевна, — глядя вглубь зала, недоуменно произнес Коварж, и я поняла, второе лицо из любовного треугольника прибыло на место для предстоящего выяснения отношений между собой.

Так, главное — не улыбаться и не выказывать, как же на самом деле я рада появлению хозяйки агентства.

— Алена Анатольевна, вы мне не говорили, что пригласили Марьяну Валерьевну, и, насколько я помню, в списке гостей она не значилась, — обернулся на меня Сергей.

— А Марьяна Валерьевна и не гость, чтобы ее в список вносить, а за то, что я не забыла пригласить человека, который обеспечивает нам с вами работу, то всегда пожалуйста. Обращайтесь, буду рада помочь, когда вы вновь упустите столь важный момент, — самодовольно сказала я и все-таки не удержалась от улыбки. — Вы поднимаетесь или как?

Коварж отмер, развернулся в сторону сцены и продолжил движение. Пока мы стояли чуть поодаль от ведущего, который нас представлял публике, ощущала на себе тяжелый прожигающий взгляд начальства, но плевать я хотела. Пусть ковшик хоть лопнет от злости, скоро его власть рухнет, точно также неожиданно и мгновенно, как и началась.

Тем временем я выделила среди гостей Марьяну Валерьевну, женщина только что отогнала от себя официанта. Парень, скорей всего, предложил ей присесть за столик, но хозяйка вместо этого предпочла остаться на ногах, прошла в середину зала и откровенно на расстоянии пяти метров любовалась Коваржем. Взгляд Марьяны Валерьевны на Сергея говорил об обожании красноречивей любых слов. Сразу чувствовалось, хозяйка агентства своим молодым любовником не просто увлечена, она на него буквально молится и боготворит, что крайне выгодно для моего плана, ведь чем сильней любовь, тем яростнее и безжалостнее ревность.