Заноза Его Величества
Шрифт:
— Очень точно наводит наводчик, — обхожу я Его Величество, припевая. — А «максим», словно молния бьёт. «Так, так, так!» — говорит пулемётчик. «Так, так, так!» — говорит пулемёт.
— Ты готова ехать дальше? — вздыхает он сокрушённо.
Ой, вот только не надо этих многозначительных вздохов! Бедненький, прямо намучился он со мной! Прямо устал. А ты думаешь мне с тобой легко?
— Всегда готова! — салютую я, забираясь в карету.
Глава 24
Всю недолгую дорогу до владений «травников»
Я усердно пялюсь в окно, а Его Сосредоточенность усердно о чём-то думает. Возможно, о том же, о чём и я. Хотя нет, вряд ли он в ужасе как я тут буду без прокладок. И сомневаюсь, будто его беспокоит, что туалетная бумага тут у них не просто не трёхслойная, её тупо нет. Но всё это ерунда по сравнению с тем, что здесь есть я, а где-то есть Катька. И вот о ней, возможно, мы думаем вместе.
— О чём вы говорили с Катариной на мосту? — задаю я вопрос, когда в окно уже показались загоны для скота на окраине городка и первые деревянные строения.
— Она просила меня отказаться от исполнения воли отца. Не брать её замуж, потому что добровольно она никогда на это не согласится.
— И что ты ответил?
— Что ей придётся подчиниться.
— А она? — отворачиваюсь от искусно украшенных резьбой домов, чтобы увидеть… да что ещё я могу увидеть? Он хмур, небрит, несчастен, остолоп.
— Что я сломаю жизнь не только себе, если буду упорствовать.
— И ты…?
— Ответил, что дело даже не в завещании. Что я люблю её. И не отступлю.
Наверно, я сейчас похожа на Мистера Вонючку, потому что Его Воспитанность машинально прикрывается рукой, когда я кривлюсь, словно лизнула лимон.
— Нашёл же ты время для признаний, — хмыкаю я. Нет, ну серьёзно, ведь деревянный по пояс. Одной девушке говорит, что любит другую, сразу после секса. Другой признаётся в любви, когда она прибить его готова. — А как-то поухаживать, очаровать, проявить заботу, внимание, нет? Не царское это дело, Ваша Самонадеянность?
— Она не имела права ослушаться, — рычит он.
— Ой дурак ты, Гоша! Ой, дура-а-ак! — прикрываю я глаза рукой.
— Даша!
— Что, Даша? Ну, что? — киваю я ему с вызовом. — Голову мне отрубишь? Не, лучше вели отрубить вот так, — показываю я на талию. — Верхней половиной ты всё равно не умеешь пользоваться.
— Мы приехали, — только что не скрипит он зубами от злости.
— Завтра мне снова в поход, — пою я, проходя впереди него. — Никто на меня не орёт. Как же мне повезло-о-о, мне нужных пол бабы пришло.
Вот так с песней по жизни, а репертуар у меня богатый, я и ступаю на мостовую городка. И тут же оказываюсь встречена шумом и радостными криками: — Катарина! Смотрите, кто приехал! Ваша Милость, добро пожаловать! Ваше Величество!
При появлении из кареты Его Статусности шум, конечно, немного утихает, но вот счастливые улыбки на лицах людей и музыку, что грянула на площади, словно приветствуя наш приезд, сколько бы Его Многозначитальность не хмурился, ему не заглушить.
— А мы с подарками, — только и успеваю я развести руками.
— Отлично! Помогите королевской страже разгрузить повозку! — едва замечаю я кто это крикнул. Но мужчина, который отдал распоряжение и сам спешит нам на встречу. — Ваше Величество! — протягивает он руку, и вдоволь
— Спасибо, Фа… — не знаю почему у меня в голове крутится это «фа», но то, что король позволил мужчине, годящемуся в отцы, меня обнять, наверно, даётся ему непросто. Он явно напрягается. А Зенон и тот, что занял место рядом с ним вместо Красной Шапки, тут же отгораживают меня от остальной толпы широченными плечами. Впрочем, люди и не настаивают, видимо, понимая, что с Его Ревнивостью лучше не связываться, и в отличие от «Фа» держатся в стороне.
— Вы задержитесь, Георг?
— Спасибо, Фарад, разве что ненадолго. Есть разговор, — возвышается Его Значительность над Фарадом, одетым в простые одежды, подпоясанного плетёной верёвочкой, но излучающего такую силу и энергию, что, когда он меня отпускает, мне прямо закурить охота. — Наедине, — косится на меня Его Скрытность.
Да, пожалуйста! Трепитесь о чём хотите. «Мне ваш государственный бардак уже вот где, — мысленно показываю я ему на шею и демонстративно отворачиваюсь. — Вон Катьку тут любят, пойду пообщаюсь с электоратом вместо тебя».
И как ни странно это оказывается легко. Люди приветливые, музыка весёлая, шутки беззлобные и вообще мне тут нравится. Почувствуйте разницу, называется. Вот здесь настоящий праздник. Более того, пока я бесцельно слоняюсь от лавчонки к лавчонке, разглядывая местные деликатесы, жую свёрнутую трубочкой пастилу, пью какую-то бурду, похожую на квас из большой кружки, к этому шабашу присоединяются феи. И один из них чуть постарше дона Орсино, но такой же бирюзовый и лысоватый, с лёту ткнувшись в грудь невозмутимо загородившему меня Зенону, представляется лично.
— Дон Лаэрт, Ваша Милость, — склоняется он в поклоне, шелестя крылышками на фоне моего лица.
— А я Аката. Привет! — сторонится Зенон для миловидной белокурой девушки, которая подходит вслед за феем.
— Привет! Дон Лаэрт, — расшаркиваюсь я.
— Вы не будете возражать, если мы уединимся вот в том месте, — показывает она рукой на открытую веранду забегаловки, обращаясь даже не ко мне, а к моей охране.
— Они не будут, — уверенно отвечаю я.
И уже уютно устроившись за столиком, из-за которого между мускулистых спин застывших в дозоре парней даже просматривается оживлённая площадь, великодушно позволяю девушке говорить.
— Ты не Катарина, правда? — мягко улыбается она и тут же поднимает руку. — Нет, нет, не переживай, это секрет, который нельзя утаить. Все существа, обладающие магией, видят тебя такой, как ты есть.
— То есть все феи? — отхлёбываю я из кружки, глядя на сидящего прямо на столе дона. Чёрт, этот напиток такой сладкий, что его требуется чем-нибудь запить. — И Карл?
— Все феи, без исключения. И такие как я, знахарки. Но, в отличие от фей, для нас это редкий дар и исключительно женский — магия. Сейчас им обладают всего два человека из нашей общины: я и моя бабушка. И, кстати, Фарад мой отец. — Но оценив моё скептическое недоверие, она добавляет, показывая ребром ладони на затылок: — У тебя короткие светлые волосы с разноцветными серебристыми прядями.