Заноза во Вселенной или Наша Маша
Шрифт:
"Да, все-таки не вата одеяльная, а плед шерстяной такой. Чего это он в плед вырядился?".
Подумалось вдруг: "О чем это я думаю? Блин, бред какой-то!"
В этот момент прямо над ее головой зажегся яркий свет. Резануло больно по глазам, брызнули потоком слезы. Дернула головой, попыталась вырвать из захвата подбородок, подняла свою руку, толкнула чужую конечность - безрезультатно. Холодная, как мертвая. Рука второго незнакомца была такая же сильная и безжалостная, как и у волосатого коротышки. Было просто очень больно. Держали голову крепко. Не вырваться.
– Отпусти...
–
На нее в упор смотрел не человек, нечто странное: непропорциональное вытянутое в длину узкое белое нечто, косые темные разрезы. Сквозь разрезы виднелись глаза, нет носа и рот-щель. Белая маска - вот на что было похоже.
Собственная голова начала наливаться тяжестью. На нее в упор и не отводя взора смотрели. Пристальным взглядом. Неожиданно, как будто по голове ударили, как натиск силы, идущей от взгляда, устремленного прямо в душу. Веки стали закрываться, голова клониться на грудь.
Второй незнакомец перестал разглядывать Машу.
– Все ясно, ребенок, человеческий, из этого мира, лет 12 или близко...
– помолчал немного...
– и да, девочка. - сказав это он сразу отвернулся, отпустил ее лицо и поднялся во весь свой немалый рост.
А Маша завалилась на бок. Глаза закрыты.
– Потуши свет.
– Проговорил тихо и отступил в темноту галереи.
Свет сразу, как по волшебству, погас. Маша попыталась посмотреть, даже открыла глаза - темнота.
Она тут же почувствовала, как нагрузка на голову резко ослабла, но совсем не прошла бесследно. Мозг просто кипел. Голова болела, стучала кровь в висках, а затылок все сильнее и сильнее наливался тяжестью. Еще немного и она потеряет сознание. Девочка из последних сил цеплялась за реальность, что казалось остановилась рядом. Вот стоит и смотрит на нее... Подняла тяжелые руки и ухватилась за волосы. Дернула, еще раз, сильнее - ничего не почувствовала, ни боли, ни за что держится.
Родное сознание раздумало уходить прочь, вернулось, вернее остановилось совсем рядом со своей хозяйкой, но как-то неуверенно, со своими личными мыслями: а стоит ли возвращаться обратно в голову? Видно всерьез раздумывало, не решит ли "нечто странное" снова заглянуть на огонек, еще посмотрит опять так в глаза, и каюк: "я овощ, мама!" Вот сознание и думало за Машу. Маша же лежала, вернее она валялась на полу, оставив волосы в покое и опустив руки, голова свесилась на грудь.
Двое говорили где-то рядом, а Маша ловила свое сознание. То вредничало, ускользало от Маши. Маша очень старалась, но выходило плохо.
"Ветром что ли его сдувает в этой галерее? Не поймать никак!"
Глупые, тупые мысли, про ветер и ускальзывание сознания, скакали совсем рядом. Маша ловила..., что ловилось. Голова ощущалась странно бесполезным предметом. Никак не получалось вспомнить, а что ей нужно с головой делать?!
Наконец одна здравая с виду мысль вернулась в голову, и девочка бросила на время попытки выловить свою улетевшую в пространство сознательность. Мысль была здравая
Прислушалась...
Голос второго был необычный, как будто он не говорил, а тихо совсем шептал. Странно, но теперь Маша воспринимала странный свист, как речь. Слышен был тихий, низкий шёпот. Маше, валявшейся совсем рядом на полу галереи, было все хорошо слышно. Этот тихий разговор двух субъектов нашел в опустевшей Машиной голове свое место и разговор был понятен. Говорили двое точно не по-русски. А тогда на каком языке?
Девочка зябко обняла плечи, подтянула коленки к лицу.
"С ума схожу".
Разболевшуюся голову совсем опустила, достав подбородком коленки, подтянутые к животу. Показалось даже, что из носа пошла кровь. Маша осторожно вытерла нос ладонью, лизнула, соленое - точно кровь.
Видеть она ничего не видела, но слышала странный тихий и как будто идущий изнутри тел разговор. Они стояли где-то рядом- руку протяни, найдешь...
– Ее лошади наверху у двери. Она сюда спустилась от двери, пахнет от нее лошадиным потом и потом следы на ступенях ее..., - молчание, - ее будут искать. Дверь нужно закрыть снаружи, закроешь и вернешься через второй проход.
– Давай ее оставим себе.
Коротышка говорил тихо, но второй вообще, как будто и не открывал рта, видеть не видела, но чувствовала и рисовала картину: два тела молча стоят напротив друг друга и речь идет из ниоткуда. И у Маши их голоса просто раздавались в голове, будто она в наушниках.
– Ты хотел сказать: давай оставим тебе?
– ответили вяло и без интереса.
– Ну да, давай? Тебе не нужно, а я так развлекусь в этой глуши.
– Она ребенок и развлечение будет коротким.
– Ну и что? коротким, так коротким, она как раз моего роста, худая и молодая. На пару часов хватит. Здесь все равно нам трое земных суток еще возиться.
– Она не твоего роста, она роста ребенка. И ребенок по сути, хотя...- Второй незнакомец замолчал на миг...
– Нет, нужно избавиться от нее. Волокем назад к лошадям, дверь скроем, ее обездвижим, и через пару часов она сама замерзнет. Я сделаю так, что мороз усилится. Найдут уже мертвой и без телесных повреждений.
Маше показалось, что второй незнакомец усмехнулся, а коротышка отчетливо вздохнул с явной досадой. Или показалось? Разговор продолжался, но уже ее не касался.
"Нужно тикать в темноте, пока они разминаются в словесной баталии". Маша чуть пошевелила рукой. Тело слушалось. Подняла чуть голову.
"Черт, голова болит, и кровь идет!"
Маша обратила внимание на язык- явно чужой, она такого не учила, но понимала. Странно. И была еще странность, хотя речь и волосатого коротышки и второго была грамотна и обывательски проста. Так говорят в крупных городах России. Что в речи настораживало? Маше понять не удавалось, как будто она слышала уже перевод на русский и сразу в голове. Все эти мысли роились в гудящей, какой-то разом распухшей Машиной голове.