Занудный препод
Шрифт:
Феликс Владимирович становится напротив меня. Наклоняется. Близко-близко. Мельком замечаю, какой же он красивый. Без очков, с пушистым веером ресниц, аккуратным носом с небольшой горбинкой, тонкими, но чувственными губами. Маленьких морщин вокруг глаз не видно, брови расслабил и между ними не видна привычная полоска, за которую цеплялась все наше «собеседование». Мужественный. Хоть и злой.
О боже, он что собирается делать? Эй, Сокол, отойди от меня! Слышишь? И…
— Запомни, Орлова, я преподаватель и переводчик высшей
— Я не проститутка! — вскакиваю со своего места. Теперь мы стоим еще ближе.
— Посмотри на себя и повтори это еще раз.
Каждое четко сказанное слово бьет в грудь. По самооценке, по мировоззрению, по сознанию. Он будто ставит задачу уничтожить меня морально. Перестать существовать как личность. Как человек. А я ведь живу. Дышу тем же воздухом, что и он, видит те же парты, что и он.
Только я сейчас готова провалиться сквозь землю, а он пройдется по этой самой земле, как король. Как победитель. И я ничего не смогу с этим поделать.
— А теперь пошла вон, — шипит Феликс Владимирович и отходит на пару шагов.
Как вы думаете, что я сейчас сделаю?
Варианты ответов:
Накричу на него
Обвиню в нарциссизме и кольну побольнее, как он мне
Врежу ему между ног, а потом сумкой добью
Ваш вариант
Только ни один из этих пунктов не срабатывает — инстинкт самосохранения выше всего этого. Я быстро забираю сумку из парты и, радуясь, что ключи остались в замке, вылетаю из кабинета, шипя тихое.
— Ненавижу…
Не слышу, как меня окликивает Гера, не чувствую прикосновений Димы, который пытается вцепиться в мою руку. Вырываюсь из его захвата и убегаю. Подальше отсюда. В маленькое убежище. Оно спасет меня. Возьмет свою боль себе. Лишь бы не слышать в голове строгий голос.
Малолетняя проститутка…
Глава 14
Сволочь! Гад! Чертов педант! Урод очкастый! Какого черта он напал на меня? Почему обозвал самыми ужасными на свете словами? Больными. Которые до сих пор в голове крутятся.
Черт!
Сижу в пыльной комнате родителей, вытираю непрошенные слезы рукавом толстовки. Надела ее сразу же, как пришла домой, поверх любимой блузки, этой чертовой юбки, к которой придрался Сокол.
Единственное место, где можно побыть одной и не переживать ни о чем — родительская спальня. Ведь здесь, в комнате четыре на три метра, находится столько воспоминаний, столько тепла, несмотря на ноющий холод в груди. Вон, на полке лежит мамина фотография с моря, рядом с ней фотография со свадьбы родителей. Они такие счастливые, смеющиеся.
Мне так их не хватает…
Мама всегда была доброй и улыбчивой, а папа большим и сильным. Мужественным.
Но я смирилась, что теперь со мной осталась только Лидка. И мне не грустно, нет, но иногда, приходя сюда, в комнату воспоминаний, становится легче. Я будто чувствую их поддержку, опору, ободряющий шепот. Черт! Говорю, как вечно страдающая плакса в дешевых мелодрамах. Докатилась.
Зачем он так со мной? Вопрос риторический. Сколько бы я не задавалась их, ответ ясен. Сама напросилась. Переборщила с этим спором. Была ослеплена желанием обскакать Барби Кравец. Вот и доигралась. Зачем согласилась на эту авантюру? Пожалела с первого дня, что ввязалась во все это. Зачем, Яна?
Теперь ты собираешь себя по кусочкам из-за какого му… занудного педанта с завышенной самооценкой.
Сколько я здесь торчу? Часа три, не меньше. Может, и больше. Сижу одна с выключенным телефоном и занавешанными окнами. Зря, наверное, симку из айфона вытащила да и сам телефон выключила. Герка переживать будет, Дима тоже. Но я не хочу, не хочу никого видеть, слышать, объяснять что-то. Не сейчас.
Надо напиться. Дурацкая идея, правда? Однажды я последовала этому «зову души» и проснулась с больной головой и спором на преподавателя. А еще меня несколько раз вырвало при Диме.
Интересно, как он от еще не бросил такую сумасшедшую девчонку, как я? А он еще меня поддерживал во время спора, делал вид, что все в порядке, но я же видела недовольный взгляд, чувствовала, как парень чуть сильнее прижимал меня к себе перед парой по английскому, зная, что эти полтора часа буду принадлежать не ему.
Дура я. Полная дура. И этой самой дуре поможет лишь одно лекарство.
Собираюсь быстро, по мере своих возможностей. Смываю остатки туши с лица, наношу новый тонкий слой, мажу губы блеском, меняю юбку и блузку на джинсы и футболку. Благо, Лидкин клуб недалеко находится, можно пешком дойти.
Ах да, чуть не забыла. Моя сестра совладелица стриптиз-клуба. Миша помог с финансами, а она воплотила идею всей своей жизни. Главный вход закрыт, но меня это не останавливает — иду через черный ход стриптиз-клуба «Приват» и сталкиваюсь с полной тишиной. Ну, почти.
— О, малая! Ты что тут делаешь? — кричит из-за барной стойки Витек — молодой парень на пару годиков старше меня. — Лидки здесь нет.
— Как нет?
От моего крика Витек даже перестает натирать до блеска бокал. Замирает, смотрит на меня, как на сумасшедшую. Да что опять не так? Одежда неправильная? Макияж блеклый? Прическа странная? Да ее вообще нет, хвост я расплела, как только домой вернулась. Что, настолько лохматая, что можно ведьму в детских ужастиках играть?
— Она по делам уехала с Михаилом Алексеевичем, придет только к вечернему шоу.