Запад-81
Шрифт:
Немного развернув бинокль, увидел как одна из "Шилок" выставив из небольшой балочки только башню вела огонь по немецким легким танкам.
Прозевав подбитие первой машины, успел рассмотреть как ЗСУшка расстреляла второй из немецких танков. Изящно крутнув своей не малой башней и дав короткую очередь она мгновенно дав задний ход скрылась на дне оврага. Только уже после боя до меня дошло, что по другому было нельзя - факел пламени от выстрела был наверное размером с башню "Шилки", и видно его было наверняка за версту! Два подбитых танка хорошо так разгорались, пустив к небу столбы черного, жирного дыма. Откуда стреляла ЗСУ по третьему танку я не видел. Внимательно наблюдая за последним, видел как очередь трассирующих снарядов воткнулась как шпага в коробку
Оторваться от подбитых танков меня заставила суета на НП. Закончилась передача команд по корректировке стрельбы. Стреляющий прильнул к объективам стереотрубы. Прогрохотали последние орудийные выстрелы шестидюймовок дивизиона.
– Дятел... Сойка... Снегирь... стой!
Капитан отвернул стереотрубу. Поднялся. Начали поступать из батарей доклады о расходе снарядов. Комдив сделал пометки в бланке. В этот момент я обратил внимание какой он из себя: высок ростом, крепок, возраст около тридцати, черты круглого лица жестковаты, под козырьком фуражки белесые брови, глядят угрюмо серые немигающие глаза.
На связь вышел наш комбат:
– "Парус" какого х...я сосед не ведет огонь?
– "Снег", не могут наблюдать цели, пыль и дым!
– "Парус", бл...ть, у них же только оптика! Внимательно слушай сюда! Передаешь этот канал непосредственно стреляющему, буду давать ему целеуказание! Как понял?
– "Снег" понял!
Тут же передав гарнитуру капитану сказал:
– Товарищ капитан, "Снег" приказал принимать целеуказания от него! Нажать эту херовенку включается режим "передача", отпустить режим "прием"!
Быстро освоившись с гарнитурой, капитан начал вести огонь дивизионом по целеуказанию от наших ПРП и машины комбата. На востоке скрытые за холмами батареи - Дятел, Сойка, Снегирь вели огонь. Опять на НП дивизиона подавались команды. Сейчас стреляющий осуществлял перенос огня. Снаряды батареи и дивизиона ложились значительно правее котловины, на склоне холма, там ветер относил дым. Ближе к нам и левее рвались немецкие мины. Их нетрудно отличить - жидкое облако едва заметно, воронки мелкие, плюс небольшой ветерок, дым быстро рассеивается.
Над котловиной в которой поймали в "огневой мешок" немецкую колонну стоит огромных размеров пылевое облако заслоняя собой пол неба.
Солнце еле-еле пробивалось через него.
Стрельба со стороны немцев доносилась всё реже и реже и, наконец, практически везде прекратилась. Поступил доклад:
– Вернувшийся назад немецкий головной дозор уничтожен.
На удивление самолетов ни наших, ни немецких не было - мелькнула тревожная мысль, но тут же была откинута: "Всё будет хорошо, если что - есть две "Шилки".
Недаром моя бабка говорила, нельзя думать о плохом - в воздухе над ОП нашей батареи внезапно появились шесть самолетов с раздвоенными хвостами. Внезапно - потому что, за грохотом выстрелов, разрывов привычного воя авиамоторов не услышал никто.
Дело свое летчики знали прекрасно, это было видно как они держали строй и так же прекрасно надеялись выполнить эту работу. Ведь они считали что им никто не помешает. Огонь открыла другая "Шилка", которая прикрывала ОП артиллеристов от нападения с воздуха. Замаскировавшись на ближайшей высотке в полной готовности открыть огонь. Очередь осколочно-фугасных снарядов из 23-мм скорострельных автоматов развалила ведущего на отдельные фрагменты. То, что расстояние между нами было около километра, его не спасло. Следующий за ним самолет резко отвернул в сторону что бы не попасть под обломки. Зато третий видно сам влетел в зону поражения и уже падал на землю в виде астероида - разваливаясь в воздухе на отдельные части. Потеряв за считанные секунды два самолета, остальные дриснули в разные стороны. Один из них отвернул на нас, и уже как я понимаю на предельной дистанции, "Шилка" его достала, правда со второй очереди. Его облезлый фюзеляж мелькнул перед нами своими желтыми пятнами, и самолет стал падать,
Зазуммерил телефонный аппарат, сидящий слева за столом разведчик сообщал о цели, обнаруженной в секторе наблюдения:
– Ориентир пять, скопление пехоты!
– Чья пехота, почему не докладываете?!
– Мгновенно среагировал комдив.
Действительно на фоне опушки дальнего леса взлетали серии ракет белые, красные. Фигуры людей. По-видимому, пехота. Действительно чья?.. Пятнами стелется дым. И тут до НП долетело протяжное "У-р-р-р-а!!!!"
– Наша, товарищ капитан!
– Облегченно и обрадовано сказал наблюдатель.
Как потом мне рассказали за рюмкой чая, это была контратака разведбата 124-й дивизии, тыловиков собранных на скорую руку и погранкомендатуры Бершадского, которые отошли от линии границы в расположение стрелковой дивизии. Благодаря их неожиданной и решительной атаке, колонна немцев попавшая в "огневой мешок" была полностью разбита. Позже комиссия из штаба армии подсчитывающая потери обнаружила на месте боя командира немецкого пехотного полка и его начальника штаба.
Наша работа можно сказать закончилась. Дежурные наблюдатели конечно же присматривали за противником, но основная масса народу устроила перекур. Я тоже не вынимая пачки из кармана достал сигарету с заранее оборванным фильтром и потянулся к ближайшему огоньку. Только успели перекурить, как наш комбат дал приказ готовиться к смене позиций. Самоходки с машинами управления двинулись к орудиям дивизиона, а мы сматываем связь, грузимся на БТРы и ждем колонну в условленном месте. Поскольку нас меньше и мы ближе, то управились быстрее. Вот уже почти двадцать минут мы ждем основную колонну спрятавшись в подходящем овражке недалеко от опушки леса, выставив охранение. Наконец заметили подходящую колонну, только орудий и самих самоходок в ней было явно меньше. Наши БТРы двинулись к дороге, по которой прошел колонной дивизион. Пристроившись сзади, мы опять глотаем пыль. Километр или полтора дорога была пустынна. Первой я увидел в кювете убитую лошадь с задранными вверх ногами. Недалеко от неё, буквально рядом был перевернутый передок из которого выпали снаряды, рядом лежала на боку 76-миллиметровая пушка. Наверное недавно тут проходило артиллерийское подразделение, потому что дальше за обочиной виднелись обломки, скорее всего повозки со снарядами - её разнесло так, что ремонту она не подлежала. Кругом валялись гильзы - сплющенные, рваные. Дорога и обочина ее были усыпаны желтым длинным, как макароны, порохом. Потом, метров через пятьсот, почти на каждом метре исковерканной дороги - или пушка, или опрокинутый грузовик или покореженный бронетранспортер, пушка, танк, одни обугленные, у других - сквозные рваные дыры и трупы, трупы, трупы немецких солдат. Постоянно взгляд натыкался на отдельные фрагменты человеческих тел.
Наша колонна шла прямо по ним, и только поднятая пыль немного скрадывала этот ужас. Вспомнился эквивалент этого слова в английском языке - хорор.
Потом немного дорога была чистой. И опять обочины и кюветы, забитые машинами с боеприпасами, каким-то снаряжением, почему-то касками. Глухо прогремела под колесами как водопроводный люк минометная плита, и опять сожженные, разбитые автомашины. Сколько всего погублено - уму непостижимо!
– Здесь, наверное, целый полк накрылся, - прозвучал по переговорному устройству голос водителя нашего БТРа.
– Что с топливом?
– Есть еще, но и заправиться не мешает.
Вызвав по рации нашего комбата, спросил разрешения остановиться и дозаправить БТР.
– Вот что сейчас к тебе отправлю несколько водителей, выбери машины которые поцелее и пусть они таскают пушки. Их задача помочь выбрать машины и объяснить дивизионным трактористам как ездить на них. Как понял?
– Все понял, разрешите выполнять?
– Действуй.
Пока водитель сливал бензин с одного грузовика и солдаты искали канистры с бензином в брошенной немцами колонне к нам подошло шестеро солдат. Построив их, спросил: