Запад и Восток
Шрифт:
— Не, лететь лень. Я сегодня немножко вымотался, опять мы с этими алтарями долбились… Превращусь прямо тут — ты ж ещё не видела, как работает заклинание истинной трансформации? Только прикрой лицо и руки щитом. И перья чур из хвоста не выдирать! Да, ещё момент: тебе какого сокола надо?
Что значит — какого?
Оказалось, что бывают разные, от совсем небольших до таких, у которых размах крыльев почти в три локтя.
— Пустельга мелкая, Дишандру не предлагай, а то он обидится. А вот кречет, думаю, подойдёт. Самки,
Не, не надо мне здоровую. Я ж всё равно собираюсь делать статуэтку максимум в пару ладоней высотой. Мне важны правильные пропорции.
Оказалось, в исполнении Шона истинная трансформация выглядит не сложнее моего светлячка. Хлоп! — и на спинке стула уже сидит, глядя на меня блестящим выпуклым глазом, большая птица.
Как интересно! Я собиралась делать глаза из рубинов или из янтаря, а они, оказывается, чёрные. Но до чего красив! Кажется невероятно гордым, а взгляд какой… Сам серо-бурый, с пёстрой грудкой, так и хочется прикоснуться к перьям, погладить. Потянулась рукой — и меня тут же клюнули, чувствительно даже через щит. Выходит, на характер Шона наложились инстинкты и нрав сокола?
Птица склонила голову и уставилась на меня. Потом взмахнула крыльями и издала хрипловатое «кьяк-кьяк-кьяк». Это что-то значит или просто так? И всё же, трогать-то его можно?
«Трогай, но не фамильярничай».
«Шон, а можешь немножко подвигаться? Хочу понять, в какой позе лучше его лепить».
Похоже, предложение пришлось гордой птице по душе. Сокол явил себя с головой прямо и в наклон, затем полураскрыл крылья, потом захлопал ими, сдув на пол Бритину недописанную домашку по химии, оттолкнулся от спинки стула, чуть тот не опрокинув, и с торжествующим «кьяк-кьяк-кьяк!» перелетел на шкаф. Потоптался там, кажется, выругался на пыль, и уставился сверху.
— А можешь снова спуститься на стул, хочу увидеть момент приземления, — попросила я.
Думаю, он специально мазнул на лету мне крылом по носу, похоже, нрав у соколов ещё тот. Но момент, когда он, захлопав крыльями, приземлился, мне понравился. А теперь аккуратно рассмотрю его поближе…
Довольно бормоча под нос: «Хвост длинный и округлённый, перья полосатые, ага, рулевых дюжина, крылья почти до конца хвоста, лапы над когтями сетчатые», начала разглядывать кречета — и тут дверь распахнулась и в проёме возникла Дайра. За спиной старосты маячили две девчонки из младшего класса, те самые, которых я видела в умывальной.
Ну до чего не вовремя их принесло! И почему опять без стука?
— Проверка состояния комнат… — начала было Дайра… и тут её взгляд остановился на соколе.
Наступила минута молчания. Кречет чуть наклонился вперёд и вперился хищным взглядом в старосту, та, не веря глазам своим, вылупилась на птицу.
— Это — иллюзия! — сообразила я наконец, что сказать.
И — боком-боком — попыталась заслонить собой стул с сидящим на спинке пернатым. Закончив манёвр, нахмурилась, потому что неожиданно в голову пришла простая мысль: а с какого перепуга
— Дайра! Ты считаешь, то, что ты — староста, даёт тебе право врываться в чужие комнаты без стука? А если бы я переодевалась? Или медитировала? А сейчас я занимаюсь, так что, пожалуйста, выйди и не мешай. И в следующий раз стучись, понятно?
Может, моя гневная тирада и возымела бы успех, но из-за спины послышалось хлопанье крыльев и негодующий клёкот. То ли сокол выражал мне поддержку, то ли сердился, что не даю ему полюбоваться на Дайру.
Что дело нечисто, Дайра сообразила мгновенно:
— Иллюзия, говоришь? Ну-ка, дай посмотреть!
Не дам! Щитов на ней нет, а кречет — это вам не культурный Мрак с шахматами. Снимет скальп своими когтищами, как потом эту дуру лечить?
Меня попытались отодвинуть — устрашённая размером грядущей катастрофы, я не поддалась. После этого начались танцы: она шаг вправо — я шаг вправо, она влево — я влево. И долго мы так будем топтаться?
Младшеклассницы таращились от двери, прикрыв рты ладошками.
— Животным в общежитии нельзя! — выдохнула наконец запыхавшаяся Дайра.
Я почувствовала, что обиделась. Это кто тут животное?
Шон, кажется, обиделся тоже. За спиной снова раздался негодующий клёкот, внезапно перешедший в хриплое карканье.
«Отодвинься в сторону!»
Глотая смех, отступила на шаг, не отрывая взгляда от лица Дайры, — очень хотелось увидеть момент, когда та узреет Мрака.
М-да, вялая какая-то реакция, только глаза выпучила да рот открыла. Зато у дверей веселее — одна ойкнула, вторая даже подпрыгнула.
— Иллюзия, — развела руками я. — Видите, сбили вы мне фокусировку, и что случилось? Лучше больше не отвлекайте, а то у меня легче всего, прямо сами собой, выходят чёрные гадюки. И так натурально, даже кусаться умеют! Хотите, покажу?
Староста попятилась к дверям.
Кажется, проверка порядка на сегодня закончена.
А дверь впредь буду запирать.
Когда, выпроводив Дайру, обернулась, на краю кровати уже сидел встрёпанный парень в чёрной мантии и потирал шею. Поймал мой взгляд и подмигнул карим глазом:
«Молодец, оляпка, учишься обороняться. А то постоять за себя совсем не умела. Тренируйся, тренируйся — через полгода ваши пути разойдутся, в Белой башне делать этой старосте нечего».
А почему? Она ж вроде неплохо занимается?
«Отсутствие воображения и творческого мышления. — Шон забавно пошевелил кончиком носа. — Поставь её прачечной заправлять, простыни будут белоснежными и ни одна наволочка не потеряется. И на работу никто не станет опаздывать. Там ваша Дайра будет на своём месте, сможет командовать себе на радость. А мага, даже среднего, из неё не выйдет. Поняла?»
Ладно, шут с ней, с Дайрой. Пришла — ушла — забыли. А что с алтарями? Как-то затишье уже напрягает, кажется, что за спиной творится что-то нехорошее, а мы об этом узнаем, только когда дубиной по макушке получим.