Западня глобализации
Шрифт:
Тишлера-избирателя республиканцы, несмотря на их небезызвестные лозунги, не вполне устраивают: «Проблема, к сожалению, в том, что у нас в Германии нет настоящей правой партии». Все было бы по-другому, «имей мы кого-нибудь вроде австрийца Йорга Хайдера».
Пока самолет пересекает воздушное пространство над прусскими Альпами, Тишлер обрисовывает контуры современного радикального гражданского движения. Оно «вернуло бы нашей стране порядок. Такая партия без труда набрала бы от 20 до 30 процентов голосов». Когда он наконец чувствует под ногами твердую почву немецкой столицы, на его лице на несколько минут появляется выражение глубокого удовлетворения. Хотя данный рейс «Lufthansa» соединяет два города в пределах
Спасители-фундаменталисты: сайентология, Росс Перо, Йорг Хайдер
Возможно, величина такой фигуры, как Гельмут Коль, заслоняет в Германии то, что почти ни в одной другой индустриально развитой стране далее игнорировать не приходится. Все больше и больше избирателей отворачивается от своих традиционных представителей. Словно ведомые некоей невидимой рукой, они лишают своей поддержки партии центристского толка и ищут спасения у правых популистов. Старые политические учреждения разваливаются, что вновь лучше всего видно на примере Соединенных Штатов. Граждане США, как правило, проявляют во время выборов изрядную пассивность: даже в I960 году захватывающая борьба за президентское кресло между Кеннеди и Никсоном привлекла на избирательные участки не более 60,7 процента электората. В 1992 году фактически лишь 24,2 процента имеющих право голоса отдали его за победителя, Билла Клинтона, тогда как правый популист Росс Перо с первой попытки набрал 10,6 процента их голосов, или 19 процентов всех признанных действительными бюллетеней.
Летом 1996 года, как и четырьмя годами ранее. Перо сильно отставал в опросах общественного мнения от своих соперников. Но на этот раз он мог полагаться на хорошо отлаженный механизм его Партии реформ, которая консультируется со своими членами посредством Интернета [18]. К тому же «зеленые», разочарованные антиэкологическим и враждебным по отношению к нацменьшинствам популизмом Клинтона, впервые в истории президентских выборов в США официально выдвинули своего кандидата. Им стал защитник прав потребителей Ральф Нейдер, который хочет начать «создание агрессивной политической силы будущего» [19].
По мере того как подобные кандидаты получают все большую поддержку на выборах, способность двух основных американских партий к консолидации избирателей ослабевает, создавая все больше простора для откровенно иррациональных решений и авторов таковых. Например, еще несколько лет тому назад соперничество между кандидатами от республиканцев /232/ и демократов в части ужесточения требований к иммиграции было бы в крупнейшей в мире стране иммигрантов немыслимым. Но в августе 1996 года бывшая звезда американского футбола Джек Кемп чуть ли не бил себя в грудь, отрекаясь от своей относительно умеренной позиции по отношению к «нелегалам», чтобы его выдвинули на пост вице-президента при Бобе Доуле [20].
Проницательные политические обозреватели характеризуют текущие изменения в том, что еще до недавних пор было наиболее стабильной парламентской демократией в мире, в исключительно тревожных тонах. «Мы находимся в предфашистской ситуации», — говорит выдающийся вашингтонский журналист и писатель Уильям Грейдер, нередко проявлявший острое чутье к политическим тенденциям [21]. В 1987 году, например, он в своей книге «Секреты храма» обстоятельно поведал о том, как центральный банк США «правит страной», а в 1992 году его книга «Кто расскажет людям?» с подзаголовком «Предательство американской демократии», где анализируется сомнительная политическая система его страны, оказалась в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Существуют
«Фашизм проистекает из определенных тенденций в экономике и финансовой политике. Любой вызывающий к себе доверие американский политический деятель авторитарного толка, который пообещает дать людям хлеб и в чьих посулах прозвучит отчетливый расистский подтекст, будет быстро продвигаться наверх», — пророчествует Грейдер.
Это едва не произошло в 1996 году, когда Пэт Бьюкенен, националист и сторонник протекционизма, одерживал одну победу за другой на пример из (предварительных выборах) республиканцев для выдвижения кандидата в президенты. Политолог из Гисена Клаус Леггеви, ныне преподающий в Университете штата Нью-Йорк, считает, что «не будет преувеличением /233/ сказать, что в программе Бьюкенена слышны отголоски ранних разновидностей европейского фашизма» [23]. В конце концов истэблишмент республиканцев и превосходно организованная Христианская коалиция (ставшая с ее 1,7 миллиона членов главной силой республиканской партии) сочли содержащие элементы антисемитизма и ксенофобии популистские нападки Бьюкенена на практику большого бизнеса чересчур радикальными, и его кампания была заблокирована.
Тем не менее «движение Бьюкенена» имеет много общего с современными европейскими национал-популистами, такими как Йорг Хайдер, Умберто Босси и Жан-Мари Ле Пен, которые тоже выставляют себя аутсайдерами, агрессивно выступают против иммигрантов и шумно требуют радикальной приватизации и морального очищения, — проводит параллели Леггеви. — Для них Вена, Рим, Париж или Брюссель то же, что для Бьюкенена Вашингтон, и они так же, как и он, призывают к коренному преобразованию системы налогообложения». Силой новых правых являются не столько их лидеры, сколько соблазнительность их идей. Когда предвыборная борьба 1996 года в США вступала в решающую стадию, сам Бьюкенен уже никого не интересовал, но его тезисы по-прежнему играли немаловажную роль.
Авторитаризм является реакцией на избыток неолиберализма, подобно тому как пересохшие поля охватывает пожар. К примеру, Новая Зеландия, распахнувшая двери перед дерегулированием довольно давно, теперь вынуждена бороться с иррациональным, расистским движением протеста «Новая Зеландия превыше всего», лидер которого, Уинстон Питерс, совершил серьезный прорыв на выборах осенью 1996 года. Соседняя Австралия, обычно не привлекавшая особого международного внимания, в середине августа того же года стала одной из центральных тем в масс-медиа, поскольку ее новое консервативное правительство планировало настолько драконовское трудовое законодательство и такое сокращение общественных расходов, что аборигены, рабочие и студенты штурмовали парламент [24]. Ксенофобы идут в наступление даже в Швеции, которая прежде славилась своей открытостью, равно как и в Швейцарии, Италии, Франции и Бельгии.
Как видно из этих примеров, проблема фундаментализма отнюдь не ограничивается исламом. «У всех нас есть свои Зюгановы», — /234/ нависал один обозреватель «Интернэшнл геральд трибюн», имея в виду «назадсмотрящего» российского коммуниста Геннадия Зюганова [25]. И вновь дальше всех в этом направлении ушли австрийцы. Начиная с 1986 года крайне правый популист Йорг Хайдер завоевывает популярность в темпе, который, как полагает не только он сам, уже к концу тысячелетия приведет его на пост канцлера. Единственным реальным тормозом на этом пути для него до недавних пор (впрочем, недолго) являлись его обмолвки, пробуждающие в тысячелетней Австрии воспоминания о тысячелетнем рейхе.