ЗАПАДня. Латвийская политика глазами русского депутата
Шрифт:
Однако Рубикс – человек гордыни. Пусть нет больше Политбюро, но он же народный депутат СССР, кто его посмеет арестовать? Его же народ избрал. Он в конгрессе США был с делегацией, с министром иностранных дел Швеции встречался. Его знают в мире, любит народ! Вот такая логика и вычеркнула 6 лет свободы. Железобетонные позиции у политиков случаются, хотя нечасто. Кстати, когда создавалась Соцпартия, Рубикс сказал, что не войдет в нее потому, что еще не вышел из КПСС!
В ЛСП я поступил 14 февраля 2002 года. Видимо, то, что партстаж начал отсчитываться со Дня святого Валентина, придало моему членству характер сколь любвеобильный, столь и ветреный. Надо все-таки иногда в календарь смотреть. Например, вот водительские права я получил сурового 23
Партийные собрания ЛСП проходили там же, на Тейке, в помещении покрупней. Постепенно знакомился с партийцами. Тут же – старший коллега, Юрий Дмитриевич Митин, в 70-х работавший несколько лет главредом Советской молодежи, а сейчас отвечавший у Рубикса за пропаганду. Мы затеяли печатный проект – газету Социалист Латвии. Его супруга Галина Сергеевна также приняла меня как родного – причем ее позитивное отношение не менялось с годами, несмотря на все политические повороты.
Моложавые крепкие мужчины с эмвэдэшной закалкой (Виктор Пашков, Михаил Черноусов и Александр Саковский) представляли социалистически ориентированных предпринимателей. Пашков – бывший опер, подробностей не сообщал, с четким взором. Черноусов тоже служил сыщиком, а ныне руководил частным детективным агентством. Саковский отбыл срочную во внутренних войсках СССР, сейчас же его дело было связано с финансово-консалтингово-риэлторской проблематикой. Впоследствии он трижды будет избран депутатом сейма – но уже не от Соцпартии, а от «Центра Согласия» во главе с Янисом Урбановичем.
Источники и составные части
Анализируя по прошествии лет свое тогдашнее отношение и мотивацию вступления в партию, вспоминаю, что искренне желал ее превращения в «новых левых», в то, что в Германии зовется «Линке», а в Греции «Сириза» (массовые, популистские партии, объединяющие не столько на коммунистической, сколько на антиглобалистской платформе).
Сам-то я никогда не был, как Рубикс, истинным марксистом-ленинцем. Быстро разочаровавшись в комсомоле, в 14 лет создал нелегальную ячейку «Союз молодых коммунистов», которая через пару лет, в декабре 1986-го, была разоблачена нашими бдительными чекистами. Единственное, отчего тогда не посадили обличителя «карьеристов-бюрократов» (в этом я, горжусь, опередил раннего Ельцина года на 3–4!), так это то, что к моменту преступления мне не было шестнадцати. А так все по закону: статья 183-прим, до 3 лет колонии общего режима. Комитетчики ограничились профилактикой – выгнали меня по их аргументации из комсомола, а затем дали такую характеристику, что вместо МАИ или МГУ, о которых я раздумывал, добрел я только до РПИ. Хорошо – не до ПТУ.
А потом, с лета 1989 года, был Демократический союз, искренне полагавший, что Народный фронт Латвии суть порождение КПСС и КГБ. Там и познакомился я с так называемой демшизой и через полгода пребывания в рядах к ней охладел.
После того как в том же году осенью начал работать в русском издании газеты Народного фронта Атмода, поступило мне удивительное предложение принять участие в выборах Верховного Совета Латвии, намеченных на март 1990 года. Высказал мне его некий Михаил Горский, человек, хотя и внешне солидный, но несколько неопределенный по роду занятий. К счастью, тогда я оценивал свои шансы адекватно, т. е. низко, – и отказался.
Следующим пунктом политической активности была протопартия, именовавшаяся Русской. Дело было в самом начале 1992 года, и собравшиеся в домике Латвийского общества русской культуры под мостом в Задвинье несколько десятков офигевших
Взломали, унесли оргтехнику, поставили ее на новом месте (свет был не без добрых кооператоров), включились в работу и издали совершенно левый, во всех отношениях, и последний номер Балтийского времени. Издали его в Даугавпилской типографии. Что уж там с тиражом потом было, незнамо. Розница такую нелегальщину, вернее всего, убоялась брать.
После чего я с чистой совестью поехал в Литву к молодой жене. А по месту моей прописки приходят милиционеры во главе с самим начальником угрозыска Центрального района Риги майором Гавриловым. Подать нам смутьяна! Бедная моя мама чуть не в обморок. Первый-то раз, в декабре 86-го, чекисты 5-го отдела (борьба с идеологическими диверсиями) все по-тихому сделали: мы приехали к нам без присутствия родителей и оформили Акт добровольной выдачи тетрадок с политическими умствованиями об истинном ленинизме…
А тут на дворе зима нашей свободы, а участковый (в еще старой советской форме, но с новой латвийской кокардой) поигрывает дубинкой, демократизатором. Хорошо, что не ополченцы с автоматами, внушавшие в 1992 году революционное самосознание. В общем, я потом к этому Гаврилову сам пришел в грязный дом полиции на улице Матиса и объяснил, что это не кража со взломом в особо крупных размерах (припомните, на сколько тогда тянули 2 компьютера, принтер-лазерник, принтер-струйник и ксерокс!), но спор хозяйствующих субъектов. Есть просто две редакции: одна – НФЛ, в которой только штрейкбрехер Татьяна Чаладзе, вторая – наша – весь трудовой коллектив во главе с Сашей Казаковым. Так и свели тему на нет.
Такой вот тогда, в 92-м, был Юрьевич – бородатый, шумный, беспорядочный. Потому и не вышло ничего из Русской партии-1.0. Саша жестко запил и провисел на пробке лет десять, пока не закололся иголочками акупунктуры, что, кстати, имело последствия для политической культуры Латвии. О значении этого ОРЗ (очень резко завязал) – в следующих главах.
Под таким же названием создалась Русская партия-2.0, которая была наноминоритарным акционером ЗаПЧЕЛ образца еще 1998 года, и от нее даже был избран в VII и VIII сеймы тишайший старый русский Игорь Соловьев, впоследствии работавший со мной секретарем парламентской Комиссии по иностранным делам. Другим ее представителем был гитарист Сергей Мирский, выросший из помощника Соловьева до видного парламентария фракции «Центр Согласия».
Следующим участком моей околополитической (это как околофутбол – те, кто не играют, но кричат «Спартак – чемпион!») кривой было участие в проектах Владимира Линдермана. К концу 90-х он всерьез решил взяться за франчайзинг национал-большевизма в Латвии. Издавал похожие на газету Лимонка листки Генеральная линия и Трибунал. До поры до времени компетентные органы смотрели на эпатаж бывшего замредактора Атмоды и издателя эротической газеты Ещё сквозь пальцы. Тем более что по безумной иронии судьбы квартировал тогда Владимир Ильич не просто рядом с полицией безопасности, но – через забор от ее здания на улице Кришьяна Барона, 99.