Западня
Шрифт:
То – мертвецы, которых я видел в ЕЁ сети – живые скелеты, кожа да кости. Желтый пергамент кожи, впавшие глаза в черных кругах, желтые ломкие осколки зубов из ощеренных пастей, загребущие руки с длинными грязными нестриженными ногтями. Они приходили за мной и вели к НЕЙ – бледной и мертвой Королеве в венце из древнего, тусклого, мертвого золота, с глазами-бельмами и кишащим ковром змей на голове.
То на похоронах Леши я открывал гроб, а оттуда вылезали сотни жирных волосатых пауков и набрасывались на меня… Всех
С женой скоро расстались. Я оставил ей квартиру, сам стал снимать. Нигде долго не задерживался, стараясь менять место жительства каждые три-четыре месяца. Меня не оставляла мания преследования.
Очень скоро я понял, что работать не смогу. Часто, в университетской аудитории, я прямо на лекции замирал и подолгу не мог произнести ни слова. Читать не мог, писать – тем более – в глазах то и дел темнело, руки время от времени тряслись, как у алкоголика. Я ушел с работы и жил на те деньги, что ещё остались с продажи квартиры. Это позволяло мне худо-бедно сводить концы с концами.
В это время я полюбил молчание и одиночество. Когда становилось совсем невыносимо, я уходил в лес, на реку, в какое-нибудь глухое и безлюдное место и, убедившись, что никого нет, просто дико орал, бился головой о дерево. Но выбить мысли о НЕЙ, лютый ужас и одновременно противоестественную жажду вновь соединиться с НЕЙ – не мог.
В зеркале я видел её ЛИЦО – я перестал пользоваться зеркалами, оброс. Ходил как леший.
Все зеркала я занавешивал тканью, как и телевизоры и другие подобные вещи. Спал со включенным светом.
Чтобы окончательно не сойти с ума, пристрастился к охоте. Удивительное дело, как она пришлась мне по душе! Надо сказать, что на сборах, на военке, я неплохо стрелял. Но занявшись серьезно охотой, я с удивлением заметил, что стрелять стал идеально, без промаха. Какое-то звериное чутье проснулось во мне. Я мог подстрелить зайца на бегу или птицу, почти не целясь. Про себя я называл это «синдромом Вильгельма Телля», только в отличие от Телля, мне доставляло удовольствие не просто попадать в цель, а убивать. Сначала мои новые друзья – прозвавшие меня «Молчун», а потом «Дед» - за длинную с проседью бороду – оценили это. Но даже их повергло в ужас, когда я, ранив зайца, хладнокровно добил его прикладом, оставив от него только кровавую кашицу.
Я становился зверем, я сходил с ума.
На охоте я пристрастился к выпивке. Вскоре эта страсть так возобладала надо мною, что и охоту я забросил. Да и друзья стали бояться со мной ходить – мало ли, пальну ещё в них.
Тогда мне пришла в голову мысль – на оставшиеся ещё у меня деньги накупить выпивки, допиться до смерти и умереть. Такая смерть мне казалась лучше, чем повиснуть в петле. Почему-то просто застрелиться из охотничьего ружья мысль мне не приходила.
Я не знаю, сколько точно времени я пил. Вся комната была завалена батареями бутылок
И когда я был близок к отчаянию – все деньги к тому времени вышли – раздался звонок в дверь. Я сразу понял, что мое время пришло.
2.
В прокуренную, пропахшую водкой и мочой комнату вошли трое «в штатском» - одинаковые коротко стриженные «шкафы» в черных солнцезащитных очках, в идеально сидевших черных костюмах. Про себя я их прозвал «терминаторами» и – «восставшими из ада» (персонажи фильма, который я смотрел ещё подростком).
– Артемьев Кирилл Андреевич?
– Да.
– Разрешите войти.
– Вы уже вошли. Впрочем, я не возражаю. Мне нечего выпить.
Главный сморщился и дал знак рукой. Один из «терминаторов» открыл настежь окно, посвежело.
Он брезгливо посмотрел на батареи бутылок, на грязь на столе, полную пепельницу окурков, но ничего не сказал.
– Разрешите присесть?
– Садитесь. Чем обязан?
– Мы вас побеспокоили по очень важному делу, - бесстрастно сказал главный «терминатор». – Три года назад вы проходили по делу об убийстве Алексея Ершова…
– Убийстве? – сюродствовал я. – Я всегда думал, что это было самоубийство. Так постановило следствие.
– Кирилл Андреевич, вы не хуже нас знаете, что это было именно убийство.
– Получается, «органы» врут? – деланно удивился я.
– «Органы» не врут, гражданин, они просто не всегда говорят правду, - без всякой иронии, с каменным выражением лица, выдал он.
– Чем тогда это отличается от лжи?
«Восставшие из ада» переглянулись. Главный смягчился.
– Не будем цепляться к словам. Лучше перейдем к делу, очень важному государственному делу. Так вот, - чуть торопливо добавил он, словно боясь, что я снова его перебью. – Три года назад в рублевских особняках произошла трагедия – погибло восемь человек. Убийца так и не был обнаружен. Главная подозреваемая, условно значащаяся в деле как «Костюмерша Арина», пропала без следа и не найдена до сих пор. Единственный человек, который мог бы помочь следствию обнаружить её – это вы…
– Что-то я не понимаю, начальник? – продолжил юродствовать я. – С чего бы это ради после стольких лет вдруг «наверху» озаботились раскрытием официально «закрытого» дела? Да и понадобилось к тому же посылать трех людей из Москвы в такую глушь, к чокнутому алкоголику?
Главный дал выплеснуть мне яд, не прерывая меня.
– Вы правы, Кирилл Андреевич. Мы и не думали провести такого умного человека, как вы. Дело, простите за каламбур, не в «деле».
– А в чем же, позвольте узнать?