Западня
Шрифт:
Кулл потерял счет времени и постепенно начал втягиваться в монотонный ритм жизни обитателей пещеры, надеясь теперь уже только на чудо. Но однажды эта мирная жизнь узников проклятого подземелья могла навсегда — по крайней мере для троих — прерваться. В тот вечер Кулл от нечего делать спросил Арбитогу, чего ради лемурийские лучники забрели в Залгару. Ответ пригвоздил короля на месте.
— Нас нанял богатый старик-валузиец. Отвалил полный мешок денег, мне они как раз требовались для свадьбы, — глядя в пустоту, глухо произнес Арбитога. — Мы должны были убить валузийского короля Кулла. Уж не знаю, по какой причине старик пожелал расправиться с ним — нам было все равно. Соединиться с другими
Кулл похолодел. Стараясь не выдать своего волнения, он поинтересовался именем богача. Арбитога долго напрягал память, но затем уверенно произнес:
— Титиаф.
Король судорожно сжал руки в кулаки, не в силах поверить словам своего собеседника. Он знал Титиафа, милейшего безобидного старика, потомка древнейшего рода. После гибели единственного сына на войне старый аристократ уединился в родовом поместье и в столице почти не показывался. И вдруг такое!
«Да, Брул прав — никому нельзя верить, — с ненавистью подумал Кулл. — Чудак и тихоня Титиаф! Какая дурость толкнула тебя в заговорщики? Жажда власти? Богатства? Ради этого ты плюнул на могилу сына, павшего во славу Валузии. Зачем тебе нужна моя жизнь?»
Не в силах больше сдерживать душившую его ярость, Кулл резко вскочил на ноги и выхватил меч. Но нелепость происходящего образумила его. Бывших наемников, когда-то намеревавшихся расправиться с ним, а ныне делящих с ним стол и кров, можно было разрубить на куски в одно мгновение — и остаться одному. Совсем одному, если не считать Паука-Камня.
«Валка! — в отчаянии подумал Кулл, бессильно опустившись на землю. — Что со мной? Я ли Кулл? Кулл всегда убивал своих врагов и поэтому выжил. Но это было наверху, а здесь все иначе. Здесь не убивают друг друга, а помогают жить. Они хотели убить меня, а теперь повинуются моим приказам. И что есть смерть? Игра непостижимых сил мира, прихоть божеств, играющих с человеком, как с прирученной кошкой? Если бы мы встретились тогда, я убил бы их, и они не провалились бы сюда… И я тогда был бы здесь один. Брул прав. Арбитога прав. Паук прав. Выхода нет…»
Наутро король обнаружил в руке клок собственных волос.
* * *
— Я, Келкор, командир Алых Стражей, по долгу перед Валузией и королем Куллом приказываю вам, Ту и Брул, прекратить вражду и, полностью доверившись друг другу, направить усилия на благополучное разрешение государственных дел. Пока жив последний из Алых Стражей, никто не посягнет на этот трон и никто не взойдет на него иначе как по повелению короля Кулла. Отныне до его возвращения надлежит вам, Ту и Брул, все решения принимать только после совместного обсуждения и единодушного их одобрения.
Давненько видавший виды советник и храбрейший воин не испытывали подобного позора. Алая краска стыда щедро заливала обоим щеки, когда Ту и Брул пожимали друг другу руки, и в то же время обоим сразу стало легко на душе. Как они могли дойти до вражды, если и тот, и другой неоднократно доказывали свою безграничную преданность королю? Уму непостижимо, к чему может привести исчезновение правителя…
С того памятного дня сменилось уже две луны, и все это время советник и воин работали бок о бок, стараясь вернуть жизнь государства в нормальные рамки. Хоть без короля это было и сложной задачей, но определенных успехов совместное правительство все же достигло.
Объединенный отряд Алых Стражей вымел остатки банд грондарцев из Валузии. Недовольных безденежьем наемников послали в помощь сборщикам налогов — опустошенная нуждами смутного времени казна требовала серьезного пополнения. Но главное,
И когда при личной аудиенции престарелый чудаковатый аристократ Титиаф, отец павшего за государство героя, стал плести Ту и Брулу ахинею о том, что он и есть главный заговорщик, уставшие от череды приемов правители громко рассмеялись.
«Бедный старик выжил из ума, — с сожалением подумал Брул. — Весь народ, от мала до велика, ищет заговорщиков, и он из патриотических чувств вознамерился спасти Валузию — возомнил себя предателем».
— Господин Титиаф, — обратился к вельможе Ту, стараясь говорить как можно более вежливо и успокаивающе. — Мы принимаем ваши слова к сведению. Вам следует немедленно вернуться к себе и ждать дальнейших распоряжений правительства.
Но Титиаф не уходил, а виновато понурив голову, продолжал мямлить:
— Вы должны поверить… я хотел убить Кулла.
Брул, не выдержав, подошел к старику, и крепко взяв его под локоть, повел к дверям Зала.
* * *
План спасения пришел к Куллу внезапно, в одно мгновение. Возвращаясь к озеру после дневных скитаний по пещере, он как-то наткнулся на провисшие остатки гигантской паутины и долго с любопытством ощупывал окаменевшие канаты. Один из них свисал с вершины скалы, взобраться на которую Кулл безуспешно пытался не один раз. Проворно перебирая руками по паутинке, атлант перебрался на скалу и вскоре уже осматривал окрестности с непривычной высоты. Над головой его клубился туман. Тут-то и предстала перед правителем Валузии Дорога Наверх.
«О всемогущий Валка, — замирая от охватившего его радостного предчувствия, прошептал Кулл. — О Хонен, Холгар и Хотат! О великий Тигр!» Он стремительно спустился вниз и, взбудораженный, прибежал на берег. Громовой бранью, пинками и тычками король поднял с земли ничего не понимавших верноподданных и немедленно отправился с ними на ночную охоту. Требовалось поймать с десяток живых нетопырей — по прикидкам Кулла, этого должно было хватить.
К утру соседи Паука-Камня справились с поставленной задачей. Атлант самолично подрезал отчаянно пищавшим тварям перепончатые крылья, связал их несколькими имевшимися в подземном государстве веревками и поволок товарищей к дыре, через которую давным-давно попал в царство гигантского паука. Наскоро втолковав онемевшим от страха и холода спутникам, что нужно делать, неистовый варвар запел первую пришедшую в голову боевую песню, вкладывая в нее всю мощь своих легких. Эхо немедленно разнесло громовые раскаты голоса Кулла по всей пещере. Пара мелких летучих мышей упала замертво от убийственного грохота — атлант еще и яростно швырялся камнями. Но Куллу нужен был другой слушатель — хозяин пещеры. И когда вдали зажглись два багровых фонаря, атлант расхохотался. Измученный безнадежным отчаянием узник вновь стал решительным воином, не желавшим ничего, кроме победы.
Паук-Камень приближался со скоростью улитки, но Кулл, проклиная его за это, все же холодел от радостного предвкушения битвы и с восторгом взирал на противника. Это был достойный враг, и первая встреча с ним, окончившаяся счастливым избавлением от каменных пут, теперь казалась королю детской забавой.
Когда до чудовища осталась сотня шагов, Кулл запустил первого нетопыря. Несчастное существо судорожно задвигало изуродованными крыльями, но, удерживаемое веревкой, не могло скрыться в сторону от падавшего на него тонкого солнечного луча. Обнаружив такую превосходную мишень, Паук-Камень нанес прицельный удар, оплетя жертву пока еще гибкими лианами.