Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв.
Шрифт:
Фантастические, если не сказать проще — авантюристические планы императора, по мнению многих исследователей, нашли отражение в миниатюре из книги евангельских чтений, принесенной Генрихом II в дар Бамбергскому собору и хранящейся в Государственной библиотеке в Мюнхене48. На миниатюре изображен император в окружении своих придворных и приносящие ему дары Рим (т. е. Италия), Галлия (т. е. территория современной Западной Германии и Бельгии), Германия и Славия (Sclauinia), олицетворяемые четырьмя одетыми на римский манер фигурами с коронами на головах.
Если предположение, что миниатюра из книги евангельских чтений действительно
– Кралика50, считавшего, что Славия — это Чехия. После работы 3. Фиалы и Д. Тржештика51 возвращаться к этому предположению, пожалуй, нет никакой нужды.
Убеждение в том, что светские решения Гнезненско-го съезда находились в тесной связи с планами Оттона III основать вместо германской универсальную монархию 52, еще более укрепится, если вспомнить сообщение Галла Анонима о передаче Болеславу копья св. Маврикия, являвшегося в X в. для саксонской династии
и о СО
символом высшей светской властим, и права назначать на церковные должности в уже завоеванных или в тех, которые будут завоеваны позже, языческих землях. В первую голову речь здесь шла, конечно, о прусских землях, где сложил свою голову Войтех Славниковец54. Согласуется с такой трактовкой Гнезненского съезда и весьма характерное для двора Оттона III стремление возродить римские институты, обычаи и римскую терминологию. Об этом, кстати говоря, без всякого воодушевления пишет и Титмар Мерзебургский55, отмечающий вместе с тем и интерес Оттона III к каролингской традиции.
Как бы, однако, ни решился в дальнейшем вызвавший появление большой литературы вопрос о патрициате Болеслава Храброго, очевидным остается, что Гнезнен-ский съезд не только привел к церковной самостоятельности Польшу, но и укрепил ее политические позиции в качестве самостоятельного государства. Универсалистская концепция Империи в трактовке Оттона III ослабляла восточногерманских феодалов, отвечала конкретным, реальным целям политики польских феодалов конца X — начала XI в. Зато универсализм Оттона III явно вызывал раздражение среди германских феодалов, свидетельством чему является историческое сочинение Титмара Мерзебургского.
Поэтому если даже признать, что формально решения Гнезненского съезда означали вступление Польши в состав Империи, то это никоим образом не затрагивало основ польской государственной самостоятельности. Фактически речь могла идти лишь о признании универсализма императорского сана, а не прав императора на прямое владение страной56. При этом Польша должна была войти в Империю в качестве вполне самостоятельного и равноправного ее члена, что открывало перед ней широкие перспективы экспансии в Центральной и Северной Европе.
В том, что Болеслав I именно так оценил итоги Гнезненского съезда, не может быть никаких сомнений. В этом лучше всего убеждает его чешская политика57.
Энергичный и ловкий дипломат, блестящий полководец, покровитель христианской церкви и
Но и без этого универсалистские планы Оттона III, так ярко проявившиеся в ходе Гнезненского съезда, должны были вызвать ярость германских феодалов. Не мог этого не понимать и сам император, чем, по-видимому, и объясняются в большой мере его особый интерес и симпатии к польскому князю.
Как уже отмечалось выше, осуществление планов юного Оттона III означало бы временную потерю германскими феодалами руководящей роли в Империи, прекращение их грабительских походов в богатую Италию, полный провал на неопределенный срок их феодальной экспансии на Восток, где Германии противостояла бы колоссально усилившаяся, возглавившая другие славянские народы Польша.
Если такая перспектива вполне устраивала польского государя, то она совсем не улыбалась германским феодалам. Гнезненские переговоры Оттона III и Болеслава I вызвали бурю недовольства в феодальной Германии.
О позиции Титмара Мерзебургского говорилось уже выше. “Магдебургские анналы”60 и “Деяния магде-бургских архиепископов”61 прямо обвиняют императора
в том, что оформленная на Гнезненском съезде церковная независимость Польши является актом незаконным, ущемляющим права Магдебургского архиепископства.
В обоих этих источниках нашли отражение широкие претензии Магдебургского архиепископства на верховную церковную власть над польскими землями. Претензии эти под влиянием Гнезненского съезда были сформулированы в знаменитом фальсификате начала XI в , который должен был оправдать отрицательную по отношению к гнезненскому архиепископству позицию Магдебурга 62, под властью которого якобы с самого начала находилось познанское епископство 63. Показательно, что Титмар, который несомненно знал и пользовался этим фальшивым документом64, не решался все же, как отмечено выше, на основании его обвинить императора в незаконных действиях.
Среди возмущенных Оттоном III германских феодалов особенно выделялись саксонские феодалы, попытавшиеся даже составить заговор против императора 65.
Нет надобности гадать, как развивались бы в дальнейшем события в Империи, если бы не смерть в 1002 г. в Равенне императора Отгона III, изгнанного восставшим народом из Рима. Важно, что со смертью двадцатидвухлетнего императора германским феодалам удалось окончательно похоронить его фантастическую идею универсальной монархии, противником которой выступил и Римский престол66. Папе римскому, которому перенос центра Империи в Рим угрожал полной зависимостью от императорской власти, планы юноши-императора были, пожалуй, столь же ненавистны, как и саксонской знати.