Запах легких денег
Шрифт:
А Киселевич в эту ночь так и не смог уснуть. Он слушал в темноте перестук вагонных колес и думал о том, за каким хреном он едет в Москву. Больше у него денег не было ни копейки. Эти два бандита и воровка в юбке вытрясли из него все. Правда, шуршали ещё несколько бумажек в кармане брюк, но этих денег не хватит даже на обратный билет.
Глава 8
«Москва ничему не верит»
В этом году удалось на редкость жаркое лето. Жители столицы спасались от жары в небольших городских водоемах, пили ведрами квас и кока-колу, ели тоннами мороженое. Даже тень не спасала от духоты и зноя.
Павелецкий вокзал просто плавился вместе с мозгами прибывающих пассажиров. Поезда привозили разморенных в духоте людей, и те в мыле и поту вываливались на раскаленный перрон. Часам к одиннадцати утра к перрону подкатил поезд из Карячина. Он замедлил ход и, подтянув последний вагон к дальнему концу платформы, тяжело остановился. Проводники открыли двери вагонов, и из них начали выходить обалдевшие от жары и духоты граждане. Они, надрываясь, тащили свои сумки и чемоданы к зданию вокзала, надеясь хоть там получить долгожданную прохладу и отдохновение. Юркие носильщики уже похватали выгодных пассажиров, погрузили их поклажу на свои тележки и поволокли к дверям. Больше свободных носильщиков не осталось.
Киселевич немного привел себя в порядок. Его помятое от бессонной ночи лицо было мрачным, как темный сырой подвал. Он пошарил по карманам брюк и пиджака, нашел несколько смятых десяток, расправил их, сложил вместе, пересчитал — шестьдесят рублей. Это все, что у него осталось после ограбления. Не хватит даже на мелкие расходы, не говоря уже про обратный билет. Розовые мечты о безбедном существовании остались где-то там, далеко, в вагонном ресторане. Теперь у него не осталось ни счета в банке, ни фирмы — ничего.
— Черт, даже на завтрак не хватит! — проворчал он, убрал деньги подальше и повесил пиджак на левую руку, оставшись в одной рубашке с короткими рукавами. Пот катил с него градом. В другую руку он взял пакет, в который сложил выкинутые из кейса вещи. После чего, не прощаясь с парнем и даже не глядя на него, покинул купе. Прошел по проходу, где толкались пассажиры, собиравшие свои вещи, спустился на платформу и двинул в сторону здания вокзала. Что он будет делать дальше, он даже себе не представлял.
Витя проводил его молча, подождал немного, пока сосед сойдет с поезда, и выглянул в проход. Там шныряли пассажиры, подтаскивая к выходу свой багаж. Витя нырнул обратно, достал из-под сиденья свой чемодан, откинул крышку, проверил содержимое. Деньги на месте, закрыты сверху теплыми вещами, которые положила заботливая мама. Знала бы она, как пригодились её сыночку клей, ножницы и другие полезные вещички, подпрыгнула бы от радости. Или убила бы своими руками. В зависимости от её моральных принципов. Но об этом остается только гадать. Сейчас в наличие имеются только плоды её заботливых рук — любимый сыночек, ставший вором.
Витя опять выглянул из купе, проверил, много ли пассажиров в проходе. Мимо открытой двери проползла какая-то девица. Она с трудом тащила тяжеленный чемодан. Вроде бы та самая, которая нагло ввалилась
Алиса с невероятным напрягом дотащила чемодан до тамбура и опустила его на пол. Выпрямилась, тяжело дыша и отдуваясь. Витя уперся ей в спину. Он не мог обойти её при всем желании, поскольку она загородила дверь. Он раздраженно ругнулся себе под нос и стал ждать, когда она освободит проход. Алиса обернулась и тут заметила его — молодого сильного парня, который, конечно, не откажется помочь слабой, но симпатичной девушке. Алиса ласково улыбнулась и растаяла:
— Молодой человек, я вижу, вы сильный и добрый. Не поможете вытащить этот чемодан из вагона? У меня просто уже нет сил. Папа посадил меня на поезд, а тут меня должен был встретить брат. А его все нет и нет! А я одна не могу таскать этот тяжеленный чемодан! И никто не хочет мне помочь…
В её тоне появились плаксивые нотки. Еще мгновение, и она расплачется. Станет вытирать слезы и сопли, заверещит на весь вагон. А Витя терпеть не мог слезливых девиц. Они действовали ему на нервы.
Он раздраженно поморщился. Вообще-то, он совсем не добрый и не любит никому помогать. Даже симпатичным девушкам. Но он хочет выйти из вагона, а она ему мешает. И если он не поможет ей, эта назойливая девица будет стоять тут до вечера, болтать всякую ерунду и реветь в три ручья, пока кто-нибудь не стащит вниз её тяжеленный чемодан.
— Ладно, давайте! — согласился он, схватил чемодан Алисы за ручку и чуть не опрокинулся навзничь, до того чемодан был тяжел. И чем она его только набила? Кряхтя и спотыкаясь, он с двумя чемоданами в руках вывалился на перрон, опустил чемодан Алисы на асфальт и с трудом отдышался.
Алиса выскочила следом за ним и заверещала:
— Ой, спасибо! Я вам так признательна! Если бы не вы, не знаю, как бы я справилась с этим чемоданом. Говорила маме, чтобы она не нагружала так много!
— Да нет, ничего, — сказал Витя, слегка качаясь из стороны в сторону. — Мне не тяжело.
И тут же пожалел о своих словах. Потому как хотел от неё отделаться, но не тут-то было. Девица стояла насмерть и крепко держала его за локоть, как ему казалось, из благодарности.
— Не тяжело, да! — продолжала верещать она. — А мне так тяжело! Так тяжело! Просто руки обрываются! И как на зло, брат куда-то пропал! И ни одного носильщика! Мне вас так неловко просить. Прямо не знаю, что и делать! Вы бы не моги донести его до вокзала? Ну, пожалуйста! Что вам стоит! Вы такой сильный и красивый молодой человек! Неужели вы откажете слабой девушке?
Витя изумленно вытаращил глаза.
— Куда отнести?!
Он посмотрел в сторону здания вокзала — до него было не меньше двухсот метров. Доволочь туда этот чемодан никаких сил не хватит. Да, похоже, от этой назойливой девицы так просто не отделаешься! Если она вцепилась в локоть, то теперь не отпустит ни за что. Не бить же её по шее, чтобы она отстала!
— Всего лишь до вокзала! — верещала Алиса. — А там я попрошу какого-нибудь таксиста. Умоляю! Вы меня спасете! Представляете, если я попру его сама! Да я не протащу десяти метров и лягу бездыханная вот тут на перроне. Вы хотите, чтобы я умерла у вас на глазах? Неужели у вас нет ни капли сострадания?