Запах медовых трав
Шрифт:
И вот сегодня по вине племянника партийная газета снова запаздывает. Кам сидел на пороге, слушал, как поют птицы, и глядел на небо, синевшее над вершинами гор. Скоро стемнеет.
— Вот негодяй! — рассердился старик.
Кам принялся чистить винтовку, потом, пройдясь по ней тряпкой раз десять, начал протирать патроны. Они были похожи на маленьких золотистых мышек. «Вон сколько дел переделал, а этого лодыря все нет! Я бы давно уже разнес почту…» Ведь на нем лежала и доставка газет в общине Налыонг. Соседи, когда газета запаздывала, ругали Кама:
— Что ж вы, товарищ секретарь, всех нас задерживаете? Слыханное ли дело.
Каму поручили это дело в прошлом году. Он тогда попробовал было возразить секретарю уездного парткома. Во-первых, у него, мол, и так работы невпроворот: изволь и людей поднять, чтобы работали в поле как можно лучше, и строительство зернохранилищ в деревнях Нанган и Вантху довести до конца, и ячейку Союза молодежи в деревне Ланглыонг организовать, и… короче — сотни дел, тысячи забот, а у него — как и у всех — рук да ног по одной паре, больше все равно не вырастет. Где уж тут заниматься газетами?! И потом, от общинного комитета (то есть от дома Кама) до ближайшей деревни — а их в общине четыре — никак не меньше двадцати километров… Вдобавок он еще и неграмотный, перепутает все газеты!
Секретарь уезда тогда ничего не ответил. Он только пригласил Кама в свой кабинет, развернул лежавшую на столе газету и прочитал:
— «Нян зан» — орган Центрального Комитета Партии трудящихся Вьетнама…»
Кам поднялся со стула:
— Конечно, я был неправ, товарищ секретарь. Я понял. Это газета партии, и я должен приносить ее людям. Хорошо, я согласен…
С тех пор каждый вечор Кам, дождавшись своего племянника, забирал у него газеты и шел по деревням. Он шел и ночью и днем. На плечо у него висела винтовка, за спиной — газеты, засунутые в футляр из выдолбленного стебля бамбука. В дождь и зной, в стужу и бурю газета партии не задерживалась ни на один день в здешних горах, крутых и неприступных, то и дело утопавших в тучах.
Полночь. «Товарищ связной» наконец явился. Увидев, что дядя, дожидаясь его, все сидит у огня, парень остановился на пороге и робко кашлянул. Кам, не поднимая головы, строго сказал:
— Ладно, нечего кашлять, заходи и садись! Я тебе сейчас задам, надоело с тобой возиться!
Дверь приоткрылась. И вместе с холодом весенней ночи в дом ворвался сладкий запах лиловых цветов, далекий и слабый, но такой знакомый и близкий сердцу, мягкий и ласковый, как сама весна, пришедшая в горы и леса мео. В мгновение ока запах цветов проник в самое сердце Кама и остудил его гнев. Но Кам делал вид, будто все еще сердится:
— Хорош, нечего сказать, снова подвел меня с газетами. Вот ворочусь и примусь за тебя всерьез. Здесь разговорами не обойдется, вздую тебя хорошенько… Слышишь?
Но в ответ ему раздался звонкий смех. И Каму, который весь вечер жег огонь и никак не мог обогреть пустой дом, где он бобылем прожил всю жизнь, показалось, будто смех этот разогнал ночную стужу и даже вроде бы растопил тот холод, что застудил все его прежние годы и пал на голову серебряным инеем, прибавлявшимся день ото дня.
А племянник, присев рядом с Камом, уже разбирал газеты.
— Этот номер — Ли А Фу, — прочитал он.
— Знаю, — сказал Кам, — деревня Нанган.
Он взял газету, свернул ее так туго, что она стала не толще сухой тростинки, и обвязал красной ниткой. Красная — значит, для Ли А Фу.
—
— Так, деревня Натхан, ясно.
Кам обмотал газету синей ниткой.
— Это для Ма Тхо Шиня.
— Знаю, в Вантху.
И он завязал желтую нитку.
— Это… «с уважением посылается товарищу Тю Куок Виену…»
— Знаю, — ответил Кам, — в деревню Ланглыонг.
И завязал белую нитку.
Потом Кам засунул газеты в бамбуковый футляр, осторожно закрыл его и привесил к поясу. Поднявшись, он перекинул через плечо ремень винтовки.
— На кухне есть рис, еще горячий. В котле осталась оленина. Поешь и ложись спать.
И шагнул за дверь. Племянник вышел следом. Была уже поздняя ночь. Острые вершины гор будто отпечатались на небе, в котором мерцали редкие звезды. Где-то кричали куропатки, и голоса их отдавались в горах, обступивших со всех сторон маленькую долину. Кам повторил:
— Оленина в котле. Поешь и ложись спать.
И спустился по ступенькам вниз.
Нет, не забыть Каму те ночи, когда он ушел отсюда за Революцией. Он был тогда еще молод, и волосы у него были совсем черные. Товарищ Ван [62] пришел вот в такую же ночь, так же кричали в лесу куропатки, и звезды тускло мерцали над вершинами гор, будто собирались вот-вот погаснуть…
Товарищ Ван тоже иногда пишет статьи в газете. Интересно, нет ли в сегодняшней газете его статьи? Надо будет посидеть вместе с людьми, послушать…
62
Ван — так называли Во Нгуен Зиапа, одного из руководителей национально-освободительного движения; в настоящее время — член Политбюро ЦК ПТВ, министр обороны ДРВ.
Так уж повелось — вокруг Кама собралась вся деревня.
— А, товарищ секретарь!
— Товарищ секретарь принес газету!
Потом парень, учившийся грамоте, начал читать вслух. Люди сидели вокруг и слушали. Кам тоже сидел и слушал, держа в руках винтовку, как в давние дни подполья. Он глядел прямо в рот чтецу.
— «Нян зан». Орган Центрального Комитета Партии трудящихся Вьетнама… Адрес редакции: дом номер… улица Барабанов… Передовая статья…»
Парень прочитал колонку и остановился. Тогда поднялся Кам и перевел прочитанное на язык мео. Он переводил очень старательно, слово в слово. Вот что Партия говорит об уборке урожая… Вот что Партия говорит о ликвидации неграмотности… Вот что Партия говорит о происках американцев и Нго Динь Дьема. Слышите, соседи, они по-прежнему убивают наших людей… Они поставили там у себя гильотину. Кам стоял, опершись на винтовку, голос его звучал все громче. Революция еще не закончена. Враги убивают людей Революции там, на Юге…
Кам уже стар, и волосы у него совсем седые. Нет, не дойти ему до далекого Юга и не спасти соотечественников от смерти… Его дело — разносить газеты в горах людям мео, но газета расскажет всем, что Революция еще не закончена, что нужно еще бороться, работать, много работать…
Чтец и переводчик прочитали всю газету от первой до последней строчки. Кам вскинул винтовку на плечо, попрощался с людьми и зашагал по тропинке, ведущей в Другую деревню. Но вдруг он вернулся, подошел к парню, державшему газету, и, улыбнувшись, сказал: