Запах ненависти
Шрифт:
Я отвернулась. Нельзя верить оборотням, нельзя жалеть врагов, нельзя прощать то, что сделали со мной эти шестеро. Я слишком многое прощала людям. Теперь так не будет.
Я ощутила, как дрожит под ногами земля, и резко обернулась. Тело Крыя лежало на дне, и вода окрашивалась в красный цвет: голова оборотня была раздроблена о камень. Тот самый, за который так отчаянно цеплялся Вэй. А от воды поднимался пар, он складывался
Я в оцепенении смотрела, как с каждым мигом всё больше наполняется жизнью тело, сотканное из тумана. Опасности я не чувствовала. Кто бы ни была эта старуха, мне она не враг. Воздух тяжелел, словно наполнялся запахом дурмана.
– Так вот ты какая, – звучным голосом произнесла явившаяся из ручья. – Последняя вила этих краёв! Только ты могла вызволить меня.
– Кто ты? – спросила я.
– Лихо водяное.
Ещё день назад я бы перепугалась до полусмерти. Встреча с Лихом – к большим бедам. Но что-то в моей душе переродилось. Чем Лихо для меня может быть хуже людей? Тот, кто явился из воды, не причинит мне зла.
– Столько лет под землёй за шестью печатями, – старуха поморгала, щурясь от света звёзд. – Вилы закрыли – вила открыла… – она потёрла маленькие ручки и вышла из ручья, расправляя сухую серо-зелёную юбку.
– Вилы? – переспросила я. – Они здесь живут?
– Жизнью своей поплатились за те шесть печатей, глупые, – покачала головой Лихо. – Людям добро хотели сделать. Да того не ведали, что я одна их защитить могла. Не любит здешний народ тех, кто даром наделён. Слышала я, как одна за другой погибали вилы от стрел да ножей охотничьих… – старуха вздохнула. – Да и тебя, от вилы рождённую, люди не жалели. Сколько раз ты сама мне плакалась, сколько раз я тебе помощь предлагала. Это ведь я тебе из воды отвечала, – скупо улыбнулась Лихо, поймав мой непонимающий взгляд.
– Шесть печатей… Что это?
– Каждая из вил свою печать наложила, воду заговорила, чтобы не выпустить меня на землю. И снять печати только вила настоящая могла. И только принеся воде шесть жертв. Что делать-то думаешь, Илиана?
– Не знаю, – я задумчиво смотрела на ручей. – Думала пока здесь остаться, но… Если тех вил погубили, значит, доберутся и до
– Не доберутся, – старуха улыбнулась нехорошей, опасной улыбкой. – Не до того им будет. Лихо Водяное на волю вышло! – ликующе воскликнула она. – Ручей по лесу разолью, как встарь. Среди людей скоро слава пойдёт, дурная, – Лихо улыбнулась и подмигнула мне. – Ни в жизнь никто вилу тронуть не посмеет. Ух, изголодалась же я там, под землёй!
– В доме мясо есть жареное, овощей немного, – сказала я.
– Я, девочка, другой пищей питаюсь, – захихикала Лихо. – Ты мне позволишь ненадолго ручей в селение направить? К утру вернусь с водою вместе. И будет потом всякая вода обходить людей стороной, как ты и сказала.
– Направь. Только возвращайся поскорее.
Я уже понимала, какая пища нужна Лиху. Страдания людские. Только теперь меня не касается, что происходит в селении.
Старуха шагнула в ручей, присела и исчезла, словно растворилась в нём. Вода подтолкнула тело Крыя и медленно, понемногу разгоняясь, поволокла прочь.
Эпилог
Не ветер воет в лесу – голосит как раненый зверь Ирха над телом любимого. Разлился по лесу ручей, как никогда не разливался, принёс её Крыя и к ногам ведьмы швырнул.
Как вода отступила – не видела Ирха, сомлела, чернота вязкая накрыла. Открылись глаза ясные – светает. А рядом Крый мёртвый лежит. Поливала она любимого слезами, слова ласковые шептала, причитывала, как по мужу, прощалась.
Сердце разрывалось, да не разорвалось, жить теперь Ирхе памятью о соколе ясном да клятвой о мести.
– Захлебнётся вила в слезах, – шепчут сухие губы. – О смерти мечтать будет! Вспомнит тогда, как самого дорогого меня лишила…
Ушли за эту ночь из Ирхи радость и жизнь, лишь боль и ненависть лютая в душе остались.
***
Я скинула сарафан. Крылья отросли уже до пояса. Откуда-то мне было понятно, что делать дальше. Я развела руки, взмахнула ими и ощутила, как крылья расправляются за спиной. Ещё взмах – и я поднялась над землёй. Я взлетала всё выше, и сердце наполнялось радостью. Свободна! Я наконец-то свободна!