Запах соли, крики птиц

Лэкберг Камилла

— Имеются ли там те же физические доказательства? — спросила Ханна, наморщив лоб. — Синяки вокруг рта, клей от скотча и так далее.

Патрик несколько растерянно почесал голову.

— Такая информация, к сожалению, отсутствует. Там посчитали, что погибший — мужчина тридцати одного года по имени Расмус Ульссон — совершил самоубийство, выпив бутылку водки, а потом спрыгнув с моста. Соответственно, при расследовании это и взяли за отправную точку и проявили недостаточную тщательность при сборе доказательств. Однако имеются снимки вскрытия, и мне их предоставили. Конечно, я не профессионал, но мне кажется, что там можно увидеть посинение вокруг запястий и рта, и я отправил снимки Педерсену,

чтобы он высказал свое мнение. За вчерашний вечер и ночь я изучил весь полученный материал, и наличие связи не вызывает сомнений.

— То есть ты утверждаешь, — скептически сказал Йоста, — что кто-то сперва два года назад убил парня в Буросе, а теперь еще Марит Касперсен в Танумсхеде. Мне что-то в это мало верится. А какая между жертвами связь?

Патрик понимал скептицизм Йосты, но тем не менее рассердился. Идущее из самого низа живота чувство убедило его в том, что некая связь существует и что оба расследования непременно сомкнутся.

— Это нам и надо узнать, — ответил Патрик. — Я хотел для начала выписать то немногое, что нам известно, тогда мы, возможно, совместными усилиями придумаем, как двигаться дальше. — Он снял колпачок с фломастера и прочертил посередине листа вертикальную линию. Над одной колонкой он написал «Марит», над другой — «Расмус». — Так, что мы знаем о жертвах? Или, вернее, что нам известно о Марит, а потом я дополню информацию о смерти Расмуса Ульссона, поскольку, кроме меня, с материалами расследования никто не знакомился. Но вы все получите копии, — добавил он.

— Сорок три года, — начал Мартин. — Дочь пятнадцати лет, частный предприниматель, имеется сожительница.

Патрик записал все названное Мартином, а потом обернулся с фломастером в руке в ожидании продолжения.

— Трезвенница, — добавил Йоста, на мгновение, казалось, проявивший неподдельный интерес.

Патрик многозначительно указал на него и крупными буквами записал «трезвенница». Затем он быстро заполнил соответствующими данными колонку Расмуса: тридцать один год, одинок, детей нет, работал в зоомагазине. Трезвенник.

— Любопытно, — произнес Мельберг и многозначительно кивнул, скрестив руки на груди.

— Еще?

— Родилась в Норвегии, разведена, враждует с бывшим мужем, прилежная… — Ханна развела руками, давая понять, что ее сведения иссякли.

Патрик записал все сказанное. Колонка Марит все удлинялась, а у Расмуса оставалась значительно короче. Патрик добавил «прилежный» и в его колонку — эти сведения полиция извлекла из разговора с родственниками. Немного подумав, он написал «несчастный случай?» на стороне Марит и «самоубийство?» на стороне Расмуса. Общее молчание подтверждало, что на данный момент больше почти ничего не выудить.

— Мы имеем две на первый взгляд совершенно разные жертвы, убитые одинаковым необычным способом. У них разный возраст, разный пол, разные профессии, разное гражданское состояние, да, похоже, что единственным общим у них является то, что они трезвенники.

— Трезвенники, — повторила Анника. — Для меня в этом есть какой-то религиозный призвук. Насколько я понимаю, Марит особой религиозностью не отличалась, просто не пила спиртного.

— Да, нам надо установить, как обстояло дело с Расмусом. Поскольку это у нас единственный общий знаменатель, то он, пожалуй, вполне сойдет за отправную точку. Я подумал, что мы с Мартином можем поехать поговорить с матерью Расмуса, а, скажем, ты, Йоста, возьмешь с собой Ханну, и вы побеседуете с сожительницей и бывшим мужем Марит. Узнайте как можно больше о той стороне ее жизни, которая связана с отказом от алкоголя. Имелась ли какая-то особая причина? Состояла ли Марит в какой-нибудь организации? Ну, сами понимаете, все, что может вывести нас на ее связь с тридцатиоднолетним

одиноким парнем из Буроса. Например, где она раньше жила? Проживала ли она когда-либо в окрестностях Буроса?

Йоста устало, но вопросительно посмотрел на Ханну.

— Ну, мы, пожалуй, можем заняться этим прямо сейчас.

— Конечно, — подтвердила Ханна, вид которой явно показывал, что она далеко не в восторге от задания.

— Тебе что-нибудь не нравится в распределении обязанностей? — недовольно буркнул Патрик, о чем тут же пожалел. Просто он чертовски устал.

— Отнюдь нет, — с раздражением ответила Ханна, прежде чем он успел сгладить неловкость. — Просто мне это кажется немного зыбким, хотелось бы иметь побольше информации, чтобы не рисковать угодить в тупик. Я имею в виду, есть ли у нас в действительности веские основания для того, чтобы делать вывод о наличии связи? Может быть, то, что они умерли сходным образом, простая случайность. Поскольку явная связь между жертвами отсутствует, все это кажется слабоватым. Впрочем, это всего лишь мое мнение. — И она развела руками так, словно давая понять, что это не просто мнение.

Патрик ответил коротко и таким холодным тоном, который показался отчужденным даже ему самому:

— Тогда, думаю, будет лучше, если ты оставишь его при себе и отправишься выполнять то, что тебе поручили.

Выходя из кабинета Мельберга, он спиной чувствовал изумленные взгляды остальных. Они имели все основания удивиться — обычно он так не взрывается. Но Ханна угодила прямо в болевую точку. А что, если внутреннее чувство ведет его по ложному следу? Однако что-то укрепляло Патрика в убеждении, что связь между этими случаями имеется. Теперь оставалось только ее найти.

— Вот как? — вопросительно произнесла Кристина, с недовольным лицом потягивая чай.

К великому изумлению Эрики, она заявила, что больше не пьет кофе из-за «животика», и со вздохом сожаления похлопала себя по диафрагме. Сколько Эрика ее знала, Кристина всегда потребляла кофе в огромных количествах, так что будет интересно посмотреть, как долго это решение продержится. Прослушав длинную лекцию о том, как именно желудок свекрови реагирует на кофе, Эрика потихоньку закатила глаза, глядя на Анну, когда Кристина отвернулась от них, чтобы приласкать Майю. Эрика с Патриком никогда прежде не слышали о «чувствительном желудке», но Кристина недавно прочла об этом статью в дамском журнале и сразу нашла у себя все перечисленные симптомы.

— Ты любимое золотко бабушки? Да, ты любимое золотко бабушки, маленькая моя лапулечка, — сюсюкала Кристина, а Майя смотрела на нее с удивлением.

Эрике иногда казалось, что дочка уже соображает лучше бабушки, и ей с трудом удалось удержаться, чтобы не изложить эту теорию Патрику. Словно услышав мысли Эрики, Кристина повернулась к невестке и впилась в нее взглядом.

— Ну а как обстоят дела с этой… свадьбой? — спросила она далеко не сюсюкающим голосом.

Она произнесла слово «свадьба» таким тоном, будто сказала «собачье дерьмо». Этот тон появился у нее, как только она поняла, что ей не дадут всем заправлять.

— Спасибо, все идет отлично, — с наилюбезнейшей улыбкой ответила Эрика, про себя перебирая самые жуткие и грубые ругательства, какие только могла припомнить. Ее словарному запасу позавидовал бы даже матрос.

— Вот как, — недовольно произнесла Кристина. Эрика подозревала, что будущая свекровь задала вопрос в надежде учуять хоть какие-нибудь признаки катастрофы.

Анна, сидевшая сбоку и с улыбкой наблюдавшая за сестрой и Кристиной, решила прийти на помощь.

— Да, все действительно идет замечательно, — сказала она. — Мы даже опережаем график подготовки, правда, Эрика?