Запах соли, крики птиц
Шрифт:
— А что теперь станешь делать ты? — спросил Уффе Ларса несколько пренебрежительным тоном. — Раз мы уедем и тебе будет некого ублажать?
— Уж я-то себе занятие найду, — ответил Ларс и выпил глоток сладкого чая. — Продолжу писать книгу, возможно, открою практику. А ты сам, Уффе? Ты ведь не сказал, чем займешься.
Тот с наигранным безразличием пожал плечами.
— А, ничем особенным. Немного послоняюсь по барам. Наверное, до обалдения наслушаюсь тошнотворной песенки «I Want to Be Your Little Bunny». — Он сверкнул глазами на Тину. — Дальше… Эх, не знаю. Что-нибудь образуется. —
Когда они, покончив с кофе, двинулись к автобусу, ожидавшему их, чтобы увезти из Танума, Йонна на мгновение остановилась. На долю секунды ей показалось, что она видит среди прочих Барби. С ее длинными светлыми волосами и накладными ногтями, не позволявшими почти ничего делать. Смеющейся, с присущим ей мягким и милым взглядом, который все они считали проявлением слабости. Йонна поняла, что ошибалась. Не только Мехмет — Барби тоже была доброй. Она впервые стала задумываться над той пятницей, когда все получилось так неправильно. Над тем, кто же на самом деле что говорил. Кто распространил то, что она теперь считала ложью. Кто управлял ими, как марионетками. У нее в подсознании что-то зашевелилось, но, прежде чем она успела додумать мысль до конца, автобус увез их из Танумсхеде. Не отрываясь, Йонна смотрела в окно. Сиденье рядом с ней зияло пустотой.
Часам к десяти Патрик начал сожалеть о том, что за завтраком не заставил себя съесть побольше. В животе урчало, и он отправился на кухню в поисках чего-нибудь съедобного. Ему повезло — в мешочке на столе лежала одинокая булочка с корицей, и он жадно запихнул ее в рот. Не самый лучший перекус, но выбирать не приходилось. Когда он вернулся обратно к письменному столу, по-прежнему с полным ртом, у него зазвонил телефон. Патрик увидел, что это Анника, и попытался проглотить последний кусочек, но чуть не подавился.
— Алло? — кашляя, произнес он.
— Патрик?
Он несколько раз глотнул и сумел пропихнуть остатки булочки.
— Да, это я.
— К тебе пришли, — сказала Анника, и по ее тону Патрик понял, что дело важное.
— Кто же?
— Софи Касперсен.
Он почувствовал, как у него просыпается интерес. Дочка Марит? Что ей может быть от него надо?
— Пропусти, — сказал он и вышел в коридор, чтобы встретить посетительницу.
Ее лицо казалось немного изможденным и бледным, и Патрик припомнил, что Йоста что-то говорил насчет ее болезни, когда они с Ханной были у них с Улой дома. Вид Софи полностью подтверждал слова Йосты.
— Ты ведь болела, тебе лучше? — спросил он, приглашая ее к себе в кабинет.
Девушка кивнула.
— Да, у меня была какая-то желудочная инфекция. Но сейчас все нормально. Только сбросила парочку килограммов, — ответила она, криво усмехаясь.
— Вот как, хорошо бы ты меня заразила, — сказал Патрик и засмеялся, пытаясь слегка разрядить обстановку.
Вид у девочки бы испуганный. Они немного помолчали.
— Вы ничего больше не узнали… о маме? — наконец спросила она.
— Нет, — честно ответил Патрик. — Мы попали в основательный тупик.
— Значит, вы не нашли связи между ней… и остальными?
— Нет, — повторил он и заинтересовался, куда она клонит. Потом осторожно продолжил: — Думаю, связь в чем-то, чего мы пока не обнаружили. В чем-то, чего мы не знаем… о твоей маме и об остальных.
— Мм, — произнесла Софи, казалось по-прежнему сомневаясь, как ей поступить.
— Нам очень важно знать все. Чтобы найти того, кто лишил тебя мамы. — Он слышал, что говорит умоляющим голосом, но уже видел по лицу Софи, что та собирается что-то рассказать. Нечто касающееся ее матери.
После новой продолжительной паузы ее рука медленно двинулась к карману куртки. Опустив глаза, девочка вытащила листок бумаги и протянула его Патрику. Когда тот начал читать, она вновь подняла взгляд и стала пристально следить за ним.
— Где ты это нашла? — спросил Патрик, закончив чтение. От волнения у него защекотало в желудке.
— В коробке. Дома, у папы. Но там лежали мамины вещи, те, что она хранила. Это было среди массы фотографий и прочего.
— Твой папа знает о том, что ты это нашла? — спросил Патрик.
Софи так резко замотала головой, что ее длинные темные волосы взметнулись вокруг лица.
— Нет, и он не обрадуется. Но полицейские, приходившие к нам на прошлой неделе, сказали, чтобы мы связались с вами, если что-нибудь знаем, и мне показалось, что я должна об этом рассказать. Ради мамы, — добавила она и принялась смущенно изучать свои ногти.
— Ты поступила совершенно правильно, — сказал Патрик, сделав акцент на последнем слове. — Эта информация для нас чрезвычайно важна, и я даже думаю, что ты дала нам ключ.
Он не мог скрыть возбуждение: с этой информацией так многое вставало на свои места. У него в голове завертелись остальные кусочки пазла: перечень преступлений Бёрье, травмы Расмуса, неведомый грех Эльсы — все сходилось.
— Я могу это взять? — Он помахал листком.
— А вы не хотите снять копию? — спросила Софи.
Патрик кивнул:
— Разумеется. Если папа будет ругаться, направляй его ко мне. Ты поступила совершенно правильно.
Патрик снял на стоявшем в коридоре ксероксе копию, вернул Софи оригинал и проводил ее на улицу. Он долго смотрел, как она бредет через дорогу, опустив голову и глубоко засунув руки в карманы. Похоже, она направлялась к Керстин. Он надеялся, что так оно и есть. Эти две женщины нуждаются друг в друге, пожалуй, даже больше, чем думают сами.
Потом он с торжествующим видом вернулся обратно, чтобы дать делу ход. Наконец-то, наконец-то появился просвет!
Прошедшая неделя стала для Бертиля Мельберга лучшей в жизни. Он едва верил, что это правда. Роз-Мари оставалась у него еще дважды, и хотя ночные развлечения уже стали оставлять следы в виде темных кругов под глазами, они того стоили. Он ловил себя на том, что иногда ходит, тихонько напевая и даже слегка подпрыгивая от радости. Правда, только когда никто не видит.