Запас топлива
Шрифт:
В бортовом журнале я описала, что Ратмиров подвержен навязчивым состояниям в результате отравления продуктами местного происхождения. Где-нибудь на Земле врачи-психиатры посмеются над моими заключениями, но ничего лучшего придумать я не могла. Я взяла парализатор, настроила его на минимальный заряд и отправилась к Ратмирову.
Он сидел в ставшей традиционной позе, в его руке был очередной плод, на отросшей бороде засохли семена.
– Ты намерен вернуться?
– Строго спросила я.
– Hет.
Я достала из-за пазухи парализатор и выстрелила.
– Дура, -
Я учла всё, кроме одного. Тащить Ратмирова мне было не под силу. Хоть тяжесть здесь вдвое меньше земной, метров через сто я повалилась от усталости. Павиноты с любопытством наблюдали за мной. Передохнув, я стала волочь Ратмирова. В бессилии и злобе он только вращал глазами и хрипел. Сначала я волокла его, ухватив под мышки, потом тащила за ноги. За час я проделала едва ли пятьсот метров.
Во время одной из передышек, Ратмиров вдруг вскочил, повалил меня, залез под комбинезон, нашарил парализатор и в упор выстрелил в меня.
– Дурак, - только и успела прохрипеть я, осознав, что последние несколько десятков метров Ратмиров только притворялся парализованным.
– Полежи здесь, подумай о своем положении, - он засунул парализатор в карман и, пошатываясь, удалился.
Кто не испытывал на себе действие парализатора, даже на минимальном разряде, не может представить себе, что это такое. Все тело уподобляется обрубку дерева, болит и колет, словно отсиженное место. Страшно болит голова и такая тошнота, что только полный паралич глоточных мышц мешает рвоте. Самое тяжелое состояние наступает при восстановлении мышечного тонуса, и только на вторые сутки боли проходят.
Весь следующий день я глотала обезболивающее и строила планы мести. Придумать я ничего не могла и при очередном сеансе связи с "Кашалотом" доложила, что Ратмиров хочет остаться на планете. Через пятнадцать минут со мной разговаривал капитан Лин. Каждая наша фраза сопровождалась трехсекундной задержкой.
– Помощь я тебе послать не могу, - говорил капитан, - лишних спускаемых аппаратов у меня нет.
– Уговорить я его не могу, сила не помогает.
– Я тебя назначаю старшим десанта. Делай что хочешь, ты должна доставить его на борт "Кашалота", ждать ни минуты не будем.
– Как же я его доставлю?
– У тебя есть еще один парализатор. Повторяю: ждать не будем. Если не удастся заставить Ратмирова отказаться от своего намерения лети сама.
– Статья 156, неоказание помощи...
– Hет, статья 213. Самовольное оставление корабля.
– Он нуждается в помощи! Мне тоже нужна помощь!
– У меня нет ни времени, ни топлива для дополнительных маневров. Группа на Один-дробь-три нуждается в срочной эвакуации.
– Дайте мне дополнительное время. Хотя бы еще один оборот вокруг Единицы.
– Hет, мы сворачиваем программу. Следующее сближение ждать придется больше месяца. Вам необходимо стартовать в установленные сроки.
"Кашалот" отключился. Такая злоба одолела меня, что хотелось все послать к черту. Hемного успокоившись, я решилась на еще одну попытку уговорить Ратмирова. Оружия брать не стала. Я женщина, и у меня есть древнее и действенное
– Адам, завтра нам необходимо стартовать, - начала я обработку.
– Я остаюсь.
– Я доложила капитану. Завтра он на помощь мне вышлет еще двух человек.
– Врешь. Я знаю, что он тебе ответил: у него нет ни времени, ни топлива на лишние маневры.
– Он назначил старшим и приказал любым способом, в любом состоянии доставить тебя на борт "Кашалота".
Ратмиров взял один плод и надрезал верхушку.
– Дай и мне, - попросила я.
Он удивился, но передал плод мне. Дело надо делать до конца. Зажмурившись, я сделала глоток. Вкус был мало сказать отвратительный, он был премерзкий. Пересилив себя, я сделала еще несколько глотков. Приятное тепло стало разливаться по телу.
– Это другое дело, - одобрительно произнес Ратмиров.
– Оставайся и ты. Мы не плохо заживем.
– Я хочу вернуться на Землю.
– Что ты там забыла? Мне надоела эта пресная, раз и навсегда регламентированная жизнь. Здесь я себя чувствую полноценным человеком. Я хозяин своей судьбы, своего тела, своей души. Я бог.
Опьянение сделало свое дело - я захихикала.
– Я бог!
– С вызовов повторил Ратмиров.
– Я бог для этих существ, - рукой он обвел вокруг себя, подразумевая пьянствующих неподалеку павинотов.
– Смотри, они овладели огнем, они скоро перейдут к растениеводству, еще немного и я их научу охоте. Они разовьются в полноценных разумных существ.
– А ты подумал о том, что ждет тебя дальше? Ты останешься один, ты состаришься, заболеешь. Что ты будешь делать?
– Космодесантник заранее готов к одиночеству и короткой жизни. Я этого не боюсь. Я боюсь Земли с обилием людей, роботов, с обилием новшеств, условностей, предрассудков. Мне на Земле скучно.
Я прикончила свой плод, мне стало удивительно хорошо. Я была права - это отравление действует на Ратмирова, он теряет над собой контроль, преувеличивает свои силы и заслуги. Я легла на стожок свежескошенной травы. Меня клонило в сон, но я из всех сил сопротивлялась сну, строя Ратмирову глазки и призывно улыбаясь. Перед вылазкой я специально просмотрела уставы на предмет личных взаимоотношений членов экспедиций. Эти отношения запрещались в момент исполнения служебных обязанностей, но во все остальное время никак не регламентировались. Hаходясь в десанте, мы находились при исполнении обязанностей, но отсутствие вахт и дежурств можно было трактовать как отсутствие обязанностей.
Ратмиров клюнул на мои призывы. Он с силой обнял меня, заранее обработанный замок комбинезона разошелся, открыв мою грудь. Это было заранее рассчитанной жертвой и, Ратмиров, полностью потеряв голову, кинулся на меня. Я стонала, вяло сопротивлялась, бормотала романтическую чушь, притворно говорила о любви к нему. Это был мой последний шанс завладеть Ратмировым и подчинить его себе.
Когда я проснулась, Ратмиров спал рядом. Я пошарила в его карманах в поисках парализатора, но не нашла его. Впрочем, помня о своих недавних ощущениях, я, пожалуй, не решилась бы применить его.