Запасная царевна
Шрифт:
– Но как же ты…
– А я как решили мы, так и сделаю. Дурь в буйну голову ударила, не иначе, когда я удумал с Настасьей в договор вступать. На Оспожинках женюсь на Василисе и дело с концом. Не указ мне судьба. Тепереча-то уж с горя глупостей не наделаю. Не по кому горевать. Еще не перевернулось небо с землей, чтобы я по чужим невестам горевал.
– А Настасья как же?- уже совсем тихо обронила царица, практически тая в черноте, заполнившей между тем всю горницу.
– А Настасья домой опосля свадьбы моей отправится- скрипнув зубами, уверенно кивнул Кощей,
– Ох, не спокойно мне, Кошенька- покачала головой мать- А коли не успокоится сердце твое? Долго ли и вдовой ее сделать? Отпусти ты ее с миром, пока не поздно. Пущай уже сейчас с Финистом своим домой, в Тридевятое уезжает.
– Я сказал после свадьбы моей уедет- кроша остатки эмали в муку, прошипел злодей, почти задохнувшись от тоски при одной мысли о том, что царевна уже сейчас исчезнет и лишь неимоверной силой воли ограничивая тьму вокруг себя пределами горницы- Сперва путь от всей души счастья мне с Василисой пожелает… Отпущу. Позже.
С того разговора Кощей запретил себе даже взглядом следить за Настасьей. И он был верен своему слову Но все равно все видел.
Видел, как игнорируют ее другие царевны. Не удостаивают взглядом, не отвечают на приветствия. Словно всерьез считают, что она причастна к неприятностям с их недавними соперницами. А может просто с ревности бесятся?
Как надменно хмыкают на их плечах крылатые защитники, демонстративно описывая круги над головами своих подопечных, едва Настасья появляется в поле зрения. Как тщательно проверяют еду девушек, нарочито демонстрируя это несчастной Несмеяне, да не таясь пеняют своим подопечным, чтобы надолго подле той не задерживались.
Видел, как бледнеет и теряет пыльцу с крыльев от своей беспомощности и Настасьи Защитник, с неприятно-знакомым лицом и фамильным профилем. И его попытки поговорить с ним видел.
Но запрещал себе реагировать на это даже движением ломанной хищной брови.
Потому как, кроме этого, видел кое что еще.
Например, совершенно потерявшего всякий страх Финиста Ясна Сокола, который, не таясь и не скрываясь, обивал пороги показательно надутой, аки мышь на крупу, Настасьи Берендеевны.
И пускай внешне девица оставалась к нему холодна да неприступна. А Финист знай твердит, что любит она его без памяти. И дома она по нему вздыхала, и письмо написала… Получается, может так любовь эта у нее проявляется?
А как же тогда он? Да то, что между ними было? А и было ли? Может и привиделось… К самому Кощею царевна иных чувств никогда не проявляла! Ни разу ни взглядом не обласкала, ни словом не пригрела. А все одно думал он, что сердце ее по нему мается. Обманулся, получается? Или она обоих не любит, но при себе, как цепных псов на привязи держать пытается?
От ощущения себя преданным да обманутом на душе у Бессмертного становилось совсем пасмурно.
Скрипя тем, что некогда было крепкими белыми
«Зато по ней легко скучается»- кривясь от злости, думал Кощей, пытаясь не обращать внимание на веселые вопли атакованного плодами Финиста и сосредоточиться на нежной трели Василисиного пения- «Такую и захочешь не забудешь. Как же-шь забыть-то, когда то одно, то другое чудит? С ней и через сто лет не заскучаешь»
Нужно было перетерпеть еще совсем немного. Еще несколько дней и обвенчается он, как и было решено, с Василисой Прекрасной. Да поведет под венец Финист подлый Молодец предательницу Настасью Берендеевну. На том и муки его закончатся. Дальше с глаз долой ее, из сердца вон. Когда еще наведается он в Тридевятое. Не в его правилах мужних жен отбивать. А уж коли детки малые к том времени у них пойдут, то и вовсе из памяти эти смотрины вычеркнуть сможет.
Но все его тщательно выпестованное долгими днями спокойствие и сдержанность, разбились в мелкое крошево одной единственной трапезой, да негромко брошенным не ко времени медовым голосом комплиментом:
– Из твоих-то рук и мед слаще- сипло обронил почти уже мертвый молодец, пожирая глазами шею Настасьи и пытаясь дотянуться до нее носом.
И Кощей явственно почувствовал, как ломается под его пальцами молодецкая шея и оглашается, почему-то женским вскриком, зыбкая своим спокойствием тишина трапезной.
– А что это, гость мой добрый виночерпием царским не доволен?- вкрадчиво процедил злодей, игнорируя поскуливающую от боли Василису, беспрерывно дующую на покрасневшие пальчики- Али казнить нерадивого, коли гостя моего не уважил?
– На то твоя царская воля- не удосуживаясь даже отвести свой плотоядный взгляд от Настасьиной шеи, отмахнулся Финист- Коли слуги от рук отбились, так отчего бы не казнить, острастки ради.
Кощей ухмыльнулся, глядя как дернулась на этих словах Настя, резко выпрямив спину и обведя присутствующих непонимающим, возмущенным взглядом.
« Смотри- смотри, красавица, каков полюбовничек твой. Что, я для тебя не хорош? Он-то, поди, доброе будет»- подумал царь и уже с большим удовольствием продолжил:
– Вот оно как…- ядовито протянул он, отбивая дробь пальцами по столу- А ты, стало быть, хозяин-то строгий. Да и супруг, видать, такой же будешь.
– Всех в узде держать надо- крякнул добрый молодец, вздыхая полной грудью на скрытую сарафаном грудь все той же царевны- И дворовых и жену. А жену, поди, и по наипервейше будет. От скуки да без надзору и самая покладистая волю возьмет.