Запасной аэродром
Шрифт:
– Славочка, прости меня! – всхлипнув, Аделаида возникла на пороге кухни в коротеньком халатике, под которым явно больше ничего не было надето. – Я люблю Владика! Больше жизни люблю!!! И он меня тоже любит. Мы не устояли, прости! И пойми нас! Взгляни на меня и на себя – разве не очевидно, что я подхожу ему больше? Я моложе, красивее, без прошлого и без довеска...
Ярослава могла стерпеть многое, но только не оскорбления в адрес дочери.
– Замолчи! – тихо, но, видимо, достаточно убедительно, произнесла она. – Не смей трогать Лену даже в мыслях, не то что поганым языком. Замолчи и убирайся отсюда! Оба!
Ада тут же опасливо попятилась, но стоило Владимиру приобнять её за плечи, как она почувствовала
– Прости, я оговорилась! Леночка прелесть, я в ней души не чаю, но Владику она чужая.
Ярослава подалась вперёд, даже рот открыла, но затем осеклась и решила ничего на это обвинение не отвечать. В конце концов, ничего уже изменить невозможно, после такого предательства она Влада, даже приползи он на коленях, назад не примет. Так к чему унижаться, оправдываться, что-то объяснять, взывать к совести?
– А я досталась ему невинной, - сияя взглядом, лепетала Адель, - чистой! Владик – мой первый и единственный мужчина, и я рожу ему родного ребёнка, который будет только нашим.
С последними словами девушка многозначительно положила ладонь себе на живот.
– Какой ещё ребёнок?
– опешила Ярослава. – Тебе только восемнадцать! И институт... Постой, так вы давно это... за моей спиной? Когда успели, ведь ты всего два месяца, как приехала в Москву и первое время жила в общежитии...
– Там мне было плохо, шумно, - жалобно протянула Аделаида. – А у тебя тут целых четыре комнаты! Одна сестра в хоромах, а другая в комнате на четверых. В общежитии, где туалеты на этаже, а душевая и вовсе одна на всех!
– И ты решила восстановить справедливость? – горько заметила старшая сестра. – Сначала влезла в мой дом, а потом и в мою постель? Вернее, в постель моего жениха? Ты же знала, что мы живём вместе и собираемся пожениться. Знала и...
– Прости, Слава, - покаянно отреагировал Владимир. – Сам не понял, как завертелось. Она такая... такая... Ходила тут, полуодетая, а я живой мужик! Однажды днём, выходной был, ты как раз уезжала на примерку, приспичило мне душ принять. Дверь ванной оказалась не заперта, я и открыл без задней мысли, а там Адель... раздетая. Голову напрочь сорвало. Не устоял я, Слава. Когда очнулся, поначалу обмер от страха, особенно когда осознал, что был у неё первым. Но Адочка так трогательно винила себя и так раскаивалась, просила у меня прощения, что влюбилась и не нашла сил оттолкнуть! Она даже начала собирать вещи, хотела бросить институт и уехать назад, в Петушки. Сама понимаешь, я не мог позволить ей взять вину на себя! И разрешить сломать себе жизнь тоже не мог. Кое-как отговорил от опрометчивых решений. Сначала мы вместе решили, что скроем от тебя произошедшее. Договорились, что это была ошибка, и она больше не должна повториться. Но потом, день за днём встречая Аду на кухне, сталкиваясь с ней в коридоре, я понял, что никакая это не ошибка. Меня тянет к ней со страшной силой, глаза закрою – перед ними наш тот раз. Её запах, её...
– Избавь меня от подробностей!
– Прости. В общем, я понял, что влюбился по уши и что не мыслю жизни без Аделаиды. Как оказалось, она тоже мучилась угрызениями совести и пыталась избавиться от тяги ко мне. Мы не хотели тебя ранить и боролись, как могли. Но любовь оказалась сильнее. Прости, что дотянул почти до свадьбы! Не специально, просто никак не мог найти время и слова, не знал, как признаться, что полюбил другую.
– Значит так, бывшие и несостоявшиеся будущие родственники, - безжизненным голосом ответила Ярослава. – Мне нужно вернуться на работу, внизу ждёт машина. Я вас услышала – совет вам да любовь! Держаться за штаны не собираюсь, но и видеть вас обоих в своём доме не желаю. Поэтому собирайтесь и уходите. Когда я вечером вернусь домой, надеюсь найти ключи на столе и свободные от ваших вещей шкафы. Оповестить
– Куда же я пойду? – всхлипнула Ада и снова положила руку на живот. – Куда мы пойдём – снова в общежитие?! Слава, ты не можешь так со мной... с нами поступить! Это бесчеловечно!
– Ты несколько поздновато вспомнила о справедливости и человечности, не находишь? – парировала Ярослава. – Но можешь считать, как тебе удобнее – меня это не остановит. Я больше не хочу быть всепонимающей и всепрощающей, поэтому повторяю – собирайте вещи и уходите! Оба!
– Но почему я не могу остаться? – Адель жалобно посмотрела сначала на мрачного Владимира, потом на Ярославу. – Здесь полно места, Владик просто перенесёт вещи из твой спальни в мою, и мы будем жить, как жили раньше – никому не мешая! Мы же сёстры, и я имею на эту квартиру равные с тобой права. Не гони меня, Слава, иначе мне придётся всё рассказать маме!
– Рассказывай, - пожала плечами Ярослава и направилась к выходу из кухни. – Не знаю, с какой стати ты вбила себе в голову, что имеешь на эту квартиру равные со мной права, но её мне завещала бабушка со стороны моего папы. Если ты помнишь, то у нас с тобой разные отцы, поэтому ни ты, ни мама не имеете к этой жилплощади никакого отношения. Только мне решать, кого я хочу здесь видеть.
– Ада, не расстраивайся, ничего страшного не произошло. Нам на самом деле лучше уйти. Подумай о племяннице – как мы объясним Лене, почему я теперь живу с тобой, а не с её мамой?! – попытался успокоить любовницу Владимир. – У меня есть жильё, правда, там сейчас живут, но я разберусь. Слава, мы съедем сегодня же, и больше тебя не потревожим. В крайнем случае какое-то время поживём на съёме.
– Хорошо, любимый, - послушно ответила Адель, - я сейчас же соберу свои вещи и помогу собраться тебе. Славочка, не волнуйся, когда ты вернёшься домой, нас тут уже не будет!
С трудом переставляя одеревеневшие ноги, Ярослава кивнула и поспешила к двери.
– Не обижайся, сестричка! Так получилось. Я пришлю тебе приглашение на нашу свадьбу! – контрольным в голову донеслось в спину.
Глава 2
Она не запомнила, как спускалась по лестнице, как выходила из подъезда. Просто машинально перебирала ногами, пытаясь унять гул в голове.
Хотелось забиться в норку и вволю выплакаться. Но нельзя раскисать – ей ещё на работу возвращаться и присутствовать на совещании у Соснина.
Показывать офисным слабость смерти подобно – коллектив у них неплохой, но почти на восемьдесят процентов женский. Этакий серпентарий единомышленников, где только дай повод – не за палец укусят, а всю руку отхватят. Или вообще целиком проглотят, пожуют, выплюнут. И лишь плечами пожмут, мол, так и было...
Она не один год варилась в этой компании и давно поняла – ничто так не поднимает самооценку офисных красавиц, как неприятности, произошедшие с кем-то другим! Особенно, если эти неприятности произошли у женщины и доставил их мужчина.
Словно, ахая и на словах сочувствуя чужой беде, каждая получала подтверждение – с ней муж-жених-любимый никогда так не поступит, она же не глупая Верка-Славка-Анька, чтобы не видеть дальше своего носа! Да и Саша-Вася-Петя не чета этому Вовке! Он верный и жену-невесту просто обожает!
А её и так за глаза считали неудачницей в личной жизни и странным человеком – уже тридцать два года, а Шанская не только не замужем – кого сейчас этим удивишь? – но даже ни разу там не была и изменить статус не стремилась. А ведь к ней пытались подкатить то Павлик из отдела закупки, то Серёжа-айтишник. Да и Соснин Шанскую ценит. Могла бы обратить внимание – достойный кандидат. Правда, женат, но кого в наше время это останавливает?