Запечатанное письмо
Шрифт:
Их секретарь не может унять дрожи.
— Выяснилось… Оказывается, финансовое положение «Журнала» в гораздо худшем состоянии, чем мы думали.
— Расскажите им, что сказали подписчики, — величественно распорядилась Бесси Паркес, трагически покачивая головой.
— Я втайне беседовала приблизительно с десятью нашими подписчиками, которые после шести лет решили не возобновлять подписку, — сказала Сара Левин своим пришепетывающим голосом. — Несколько человек заявили мне, что, по их мнению, «Журнал» так и не сумел оборвать некоторые сомнительные связи.
— Но, бог видит, мы старались! — воскликнула Джесси Бушере.
— В самом деле, —
Фидо нахмурила брови. Она до сих пор чувствует себя виноватой в том, что приложила руку к увольнению Матильды Хейс, [45] писавшей под псевдонимом Макс. Она была самой ревностной участницей за права женщин, которая призывала к эмансипации женщин еще в то время, когда остальные члены Лэнгхэмской группы носили короткие платьица.
45
Хейс Матильда (1820?—1876) — британская журналистка, редактор, писательница, актриса, переводчица.
— Мы ее не вынуждали, — возразила Бесси Паркес.
— Ну, уговорили, убедили, — сказала Фидо.
— У нас не было другого выхода: имя Макс было запятнано, — заключила Бесси Паркес, глядя в сторону. — Ее репутация сторонницы блумеризма, [46] дикие вспышки, эта женская община в Риме…
— Однако вы дружили с ней и с мисс Кашмен, [47] вы сами там жили, — подчеркивает Джесси Бушере.
— Да, и Макс всегда будет мне дорога! — дрожащим голосом проговорила Бесси Паркес. — Но подмоченную репутацию крайне трудно восстановить. Приходилось принимать отчаянные меры.
46
Блумер Амелия Дженкс (1818–1894) — активистка движения за права женщин, суфражистка; пропагандировала среди сторонниц реформ новую моду — «турецкие шаровары» под платьем, шляпки и др.
47
Кашмен Шарлотта (1816–1876) — американская актриса, с блеском игравшая и мужские роли.
Какая странная смесь нежной души и поразительной твердости в Бесси Паркес, подумала Фидо. Она замечает, что изо всех сил цепляется за край стола. В глубине черепа, где-то за правым глазом, пульсирует сильная боль.
— Я никогда не видела ее в «блумерах», — взорвалась она. — Только в рубашках и в жакетах, сшитых у портного.
— Любая эксцентричность, даже в одежде, оказывается на руку нашим противникам, — сказала Бесси Паркес.
— А кроме того, — возмущенно повысила голос Фидо, — абсолютно несправедливо обвинять «Журнал» в симпатиях к свободным нравам, тогда как он в высшей степени банален и скучен.
— Вы сами все поняли, — жестко заявила Эмили Дэвис. — Полагаю, все эти разговоры о репутации — всего-навсего отвлекающий маневр; нашим читателям попросту надоело тащить эту хромую собаку.
Иза Крейг очень расстроена.
— Но, мисс Дэвис, вы не должны относить это к себе лично! Поначалу число наших подписчиков быстро возрастало и достигло пика в тысячу человек, а потом стало уменьшаться — задолго до того, как вы стали редактором.
— О, мне это прекрасно
Женщины избегают смотреть друг другу в глаза.
— Наши друзья покупают его из чувства долга и, как я подозреваю, не читая кладут на полку.
— Неправда!
— Но, конечно…
— Да, да, да! — воскликнула Фидо, кивая Эмили Дэвис. — Проблема в нашей нерешительности. Поскольку у нас не хватает смелости печатать материалы хотя бы отдаленно полемического характера, нам остается только назойливо призывать читательниц найти применение своим способностям, но при этом ни в коем случае не забывать о своем долге женщины и матери!
— Могу я спросить, — робко поинтересовалась Сара Левин, — о какого рода статьях…
Ее прервала Джесси Бушере:
— Я согласна с Фидо. Почему, например, мы никогда не привлекаем внимание публики к несправедливости по отношению к женщине, содержащейся в Законе о бракоразводном процессе?
Бесси Паркес недовольно поджала губы:
— Развод — довольно опасная тема. Нас могут обвинить в том, что мы поддерживаем женщин сомнительной репутации.
— А как насчет порядочных женщин? — спросила Иза Крейг. — Тех, чьи мужья имеют по нескольку любовниц? По закону она может развестись с ним лишь в том случае, если докажет, что он виновен в таких серьезных преступлениях, как отказ выполнять супружеские обязанности, жестокое обращение…
— Насилие, — добавила Фидо, — инцест…
— Развращенные действия, или содомия, — закончила Эмили Дэвис.
Красивое лицо Бесси Паркес побледнело.
— До тех пор, пока я имею право голоса, подобные слова никогда не появятся на страницах «Журнала английской женщины»!
— Ах, оставьте! — возразила Фидо. — Мы с вами достаточно давно работаем в журналистике и способны поднять эти вопросы, не шокируя читателя; для того и существуют синонимы, иносказания и эвфемизмы.
— Закон о разводе имеет много недостатков и не предусматривает равенство полов, но я первая не поддержу его дальнейшую либерализацию, — вставила Эмили Дэвис. — Мой опыт показывает, что женщина после развода оказывается не только опозоренной, но и без средств; к тому же у нее отбирают детей.
— Да, увы, это так. Если бы закон не запрещал, — рассмеялась Джесси Бушере, — думаю, мужчины так и перелетали бы от женщины к женщине, как обезьяны.
— Развод — это лишь одна из проблем, которые мы избегаем затрагивать вот уже шесть лет, — сказала Фидо. — Это напоминает мне анекдот о вожде племени, который по совету миссионера расстался со своей второй женой. Когда его спросили о том, как он позаботился об отвергнутой жене, он ответил… — Она подождала, пока все не обратились в слух: — «Я ее съел!»
Общий смех несколько разрядил напряженную атмосферу.
— А если вместо развода поднять проблему собственности замужних женщин? — предложила Джесси Бушере. — Я согласна с мисс Дэвис, что поскольку замужество является уделом большинства женщин, то необходимо усовершенствовать законы, закрепляющие за ними их собственность.
— Гм… Что касается собственности… — оживилась Фидо. — Как-то вечером меня вдруг осенило: оказывается, с имуществом женщин, совершивших убийство, и женщин, вступивших в брак, поступают абсолютно одинаково: его конфискуют.